Вначале К. Роджерс (1959) говорил об эмпатии как о состоянии: «Быть эмпатичным — значит воспринимать внутреннюю систему координат другого человека, сохраняя точность, эмоциональные компоненты и значения, принадлежащие этому человеку, как будто сам им являешься, но при этом ни в коем случае не забывая об условии „как будто". Таким образом, это означает ощущать боль или радость другого человека так, как он их ощущает, и ощущать их причины так, как ощущает их он, при этом никогда не забывая, что это именно как будто я был ранен, как будто я радовался и тому подобное. Если это „как будто" утрачивается, происходит идентификация».
Лечить... может лишь тот, кто живет во встрече и все же обособлен.
Согласно взглядам Ю. Гендлина, в человеческом организме постоянно течет поток ощущений и переживаний, к которому человек может обращаться снова и снова как к точке отсчета, чтобы обнаружить смысл этих ощущений. Ю. Гендлин называл это «ощущаемым смыслом» («felt sense»).
К. Рождерс (1980)приводит следующую иллюстрацию этой идеи. Во время консультативной сессии мужчина говорит о своем отце в неопределенно отрицательных тонах. Консультант замечает: «Это звучит так, как будто вы злы на своего отца». Мужчина отвечает: «Нет, я так не думаю». «Может быть, вы недовольны им?» «Ну, может быть», — отвечает мужчина с некоторым сомнением в голосе. «Может быть, вы разочарованы в нем?» Мужчина сразу отвечает: «Именно! Я разочарован потому, что он не сильный человек. Мне кажется, я всю жизнь был разочарован в нем, с тех пор, как был еще ребенком».
Эти концептуальные находки позволили К. Роджерсу (1980) отказаться от понятия «состояние эмпатии» и говорить об змпатии как о процессе. «Процесс эмпатии предполагает проникновение в личный мир восприятия другого и переживание его как своего. Он означает быть чувствительным мгновение за мгновением к изменениям переживаемых смыслов, протекающих в другом человеке, к страху или ярости, или нежности, или замешательству, или чему-то еще, что он может испытывать. Он значит на время войти в мир другого и, продвигаясь в нем с осторожностью, не судить его. Это значит ощущать смыслы, которые он или она едва улавливает, но не стараться вскрыть те чувства, которые остаются для него полностью бессознательными, чтобы слишком не испугать его. Это предполагает делиться с ним (с нею) тем, как вашему свежему и неиспуганному взгляду представляется этот мир и те его составляющие, которых он или она так боится. Это означает время от времени сверять с этим человеком точность вашего ощущения и следовать за теми откликами, которые вы от него получаете. Вы являетесь надежным спутником человека в путешествии по его внутреннему миру, его точкой опоры, указывая на возможные смыслы в его опыте, вы помогаете ему переживать эти смыслы более полно и продвигаться в них глубже. Быть с другим, таким образом, означает, что на какое-то время вы откладываете в сторону собственные взгляды и ценности, для того чтобы без бремени предрассудков войти в чужой мир. В каком-то смысле это означает, что вы откладываете в сторону собственное Я. Но это может быть доступно только человеку, который чувствует себя настолько уверенно, что не боится заблудиться в чужом мире, могущим оказаться достаточно неожиданным и хаотичным, и, когда понадобится, целым и невредимым вернуться в собственный мир. Возможно, что это определение объясняет, что эмпатия — это сложный способ бытия, требующий от человека силы и одновременно нежности и чувствительности».
Проведенные в 1950-1970-е годы многочисленные сравнительные исследования позволили К. Роджерсу утверждать:
• «Идеальный» терапевт/консультант, прежде всего, эмпатичен. На этом сходятся терапевты самых различных школ и ориентации.
• Уровень эмпатии положительно коррелирует с успешностью терапевтического процесса.
• По степени развития эмпатии можно прогнозировать успешность терапии или консультирования.
• Эмпатическое понимание предоставляется терапевтом или консультантом свободно. Его не нужно вытягивать из него или из нее. И поэтому уровень эмпатии в терапевтических отношениях можно определять, исследуя только высказывания терапевта, не зная высказываний клиента.
• Уровень эмпатии зависит от опыта терапевта или консультанта: чем более терапевт или консультант опытен, тем выше уровень эмпатии.
• Чем более интегрирован терапевт, тем выше уровень эмпатии, предоставляемой им.
• Интеллектуальные и диагностические способности специалиста никак не коррелируют с уровнем эмпатии.
• Эмпатии можно научиться от эмпатичного человека. Более того, можно утверждать, что с этим качеством не рождаются, но оно приобретается через эмпатические взаимоотношения с другим.
Потребность человека в сострадании (со-страдании) — это потребность в присутствии (быть рядом)
Когда ваш страх соприкасается с чьей-нибудь болью, он превращается в жалость.
Когда ваша любовь соприкасается с чьей-то болью, она становится состраданием.
Если вы хотите обратиться к душе другого человека, вам прежде всего необходимо быть в контакте с собственной душой.
Нам кажется уместным упомянуть здесь еще об одном важном принципе, на который обратил внимание К. Роджерс (1961): «Если я создаю помогающее отношение к себе — если я могу быть прочувственно-осознающим и принимающим по отношению к своим собственным чувствам — тогда велика возможность, что я смогу сформировать помогающее отношение к другому. Чтобы быть эмпатичным по отношению к другому, нужно быть эмпатичным по отношению к самому себе». (любить, ценить, уважать себя)
Упражнение на соприкосновение с внутренними переживаниями
Мы хотели бы предложить упражнение, которое направлено на то, чтобы помочь вам соприкоснуться со своими внутренними переживаниями и попытаться обнаружить их смысл. Согласно Ю. Гендлину, «ощущаемый смысл» или «переживаемый смысл» ( «felt sense») не присутствует в нас постоянно, ему нужно созреть, сформироваться, и мы можем научиться способствовать этому процессу, наблюдая за своим телом. Это ощущение проявляется сначала как что-то неясное, расплывчатое. Впоследствии, по мере сосредоточения на нем, оно может становиться более отчетливым и изменяться. По своей сути ощущаемый смысл — это переживание определенной проблемы или жизненной ситуации на уровне тела. Приведем пример «ощущаемого смысла». Представьте, что вы отправляетесь в командировку в другой город. Вы собрали вещи, приехали на вокзал, наконец сели в поезд, но вас все время не покидает какое-то смутное, непонятное ощущение. Что- то не так, но что? И вдруг вы вспомнили, что забыли дома фотографии, которые обещали показать друзьям в этом городе! Да, показать их на сей раз не удастся, но вот что удивительно: ваше состояние изменилось. Фотографии не появились, вы не сможете выполнить свое обещание, а внутри словно что-то «отпустило». Это и есть ощущение «переживаемого смысла», осознание которого может изменять наши переживания.
Итак, вот основные признаки «переживаемого смысла»:
1. Он ощущается в теле.
2. Поначалу он неясен, трудно обозначаем, т. к. всегда уникален.
3. Он переживается как нечто связанное (по смыслу) с личной историей.
4. Он нечто большее, чем эмоция, более целостное, глобальное.
5. Он предполагает развитие, как предполагает развитие оплодотворенная яйцеклетка. Тело содержит в себе прошлое и будущее.
Чтобы выполнить это упражнение, можно записать его текст на магнитофон, а потом, слушая инструкцию, делать упражнение.
Трудный случай» (медитация)
Сядьте поудобнее... расслабьтесь... сделайте медленно 2-3 глубоких вдоха и выдоха...
Вспомните из своей практики какой-нибудь трудный случай...
Воскресите в своем воображении случай, когда вам довелось работать с трудным клиентом.
• Сначала взгляните на этот случай с точки зрения его ненормальности. Представьте, что вы считаете этого пациента ненормальным и хотите сделать его нормальным. Рассматривайте случай сквозь эту призму...
• Представьте, что вы обязаны сделать так, чтобы он изменился...
• Почувствуйте свою ответственность за этого пациента...
• Обратите внимание, что этому человеку чего-то недостает, это не целостная, ущербная личность...
• Этот человек должен избавиться от чего-то, как каждый из нас иногда нуждается в избавлении от чего-то...
• Почувствуйте, что в общем-то этот пациент не стоит ваших усилий.
А теперь «отряхнитесь» и отбросьте все это. Попробуем взглянуть иначе:
• Пусть это будет тот же самый клиент, но теперь мы будем смотреть на него сквозь другую призму: взгляните на уникальность этого человека...
• Что, если вы любите, что, если вы цените эту личность безусловно, такой, как она есть?..
• Что, если воспринимать боль этого человека не как что-то, от чего нужно избавиться, а была бы принята как часть условий бытия? Как бы вы себя чувствовали при этом? Как бы он чувствовал себя, если бы у него было такое к этому отношение?..
• Что, если этот человек будет знать, в чем он нуждается и кем является на самом деле?.. Что бы вы чувствовали при этом?..
Включите это в ваш жизненный опыт.
Когда почувствуете себя готовыми, можете сделать записи.
14 препятствий креативности в консультировании
1. Страх неудачи. Консультант «отступает, не решается идти на риск, готов согласиться на малое, только чтобы избежать возможной боли или стыда перед неудачей». Консультант, для которого свойственны такие переживания, старается занять безопасную позицию. Его взаимодействия с клиентом отличаются нерешительностью и стремлением к примирению позиций. Беседуя с клиентом, он стремится к полному с ним слиянию. Обычно он воспринимается как специалист, оказывающий клиентам поддержку, но не способный на то, чтобы подтолкнуть их к решению трудных задач или побудить к активным действиям.
2. Нерасположенность к легкости, к игре. « Слишком буквальный, чрезмерно серьезный стиль. Никогда не идет на «легкомысленные опыты». Страх выглядеть глупо или несерьезно не позволяет участвовать в чем-то необычном и «сомнительном». Здесь мы встречаем строгого и серьезного консультанта, который не допускает в своей работе и тени юмора. Ему сложно решиться на то, чтобы попробовать по-новому воспринять своего клиента. У него отсутствует умение смеяться над самим собой.
3. Неспособность разглядеть имеющиеся ресурсы. Такому специалисту «не удается увидеть собственные сильные стороны и оценить те ресурсы, которыми он окружен, — людей и предметы». Обычно такой консультант слишком много говорит. Он по большей части когнитивен, и ему не удается обратиться к ресурсам, таящимся в отношениях клиента с окружающим его миром. Если, например, его клиентка переживает разлуку с ребенком, ему трудно вообразить, что можно предложить ей закрыть глаза и погладить мягкую подушку, помогая ей таким образом сосредоточить внимание на физических переживаниях.
4. Непоколебимая уверенность. «Ригидность выбираемых способов разрешения задач, отсутствие гибкости в способах реагирования; упорное следование старым, потерявшим функциональность стереотипам; нежелание подвергать проверке собственные представления».
Обычно такой «непоколебимо-уверенный» специалист является приверженцем какого-то одного узкого направления в консультировании и использует ограниченный, специфический для этого направления арсенал терапевтических техник. Он избегает включать в свою практику какие-то элементы работы других специалистов. Нередко собственная работа его интересует больше, чем потребности клиентов.
5. Избегание фрустрации. «Готов сдаться при первом же столкновении с трудностями, стремится избежать малейшей боли или неудобства, часто связанных с какими-то изменениями или новыми способами разрешения проблем». У каждого консультанта есть свои «слабые места», точки, в которых он испытывает затруднения. Кто-то, например, может избегать обращения к темам, связанным с гневом или сексуальностью, если гнев и сексуальность являются его собственными проблемными областями. Поэтому он бессознательно направляет клиента в те области, где чувствует себя уверенно и считает, что может сделать что-то конструктивное.
6. Зависимость от традиций. «Преувеличение значения традиционных способов и путей работы, чрезмерное уважение к прошлому; склонность к конформизму даже в тех случаях, когда это необязательно и не может принести пользы». Тот, кто сам когда-то был клиентом, знает, как часто мы пытаемся копировать манеру своего терапевта или своих учителей. Поэтому нередко вместо того, чтобы быть естественными и принимать себя такими, какие мы есть, мы пытаемся играть роль «идеального консультанта».
7. Бедность воображения. «Недоверчивое, пренебрежительное отношение к воображению и образному представлению себя и других людей; преувеличение значения так называемой „объективной реальности"; отсутствие воображения в смысле „Давайте представим себе..." или „А что бы было, если...". Такой консультант испытывает неловкость относительно собственного мира фантазий, и поэтому ему гораздо ближе практическая, ситуационная сфера жизни клиента, чем его фантазии и сны, которыми такой специалист нередко пренебрегает, сосредотачиваясь на «формулировании задачи сессии» или «заключении контракта».
8. Страх неизвестного. Такой консультант «боится неопределенности, избегает ситуаций, в которых у него нет абсолютной уверенности в успехе, не может что-то начать, не зная, что его ожидает». В своей работе консультант всегда рискует оказаться на совершенно новой, неисследованной территории. С одной стороны, это может вызывать интерес и придавать силы, но одновременно это может пугать. Для человека вообще характерно стремление оставаться в ситуациях, которые кажутся ему понятными и знакомыми. «Мы можем легко оказаться пойманными в ловушку внутреннего предубеждения (которое не всегда заметно снаружи), что существует решение любой жизненной проблемы, что можно раскрыть смысл любого сна или символа и что разумный контроль является целью и идеалом психологически здоровой жизни. От психотерапевтов, конечно, требуется знание, но они должны быть скромны в его оценке. Давайте прямо признаем: наше знание никогда не является достаточным. С той скоростью, с которой мы познаем, с той самой скоростью, с которой мы получаем знание, увеличивается то, что нам предстоит познавать. Притворяться перед клиентом, что мы знаем, что ему нужно, — значит отрицать тайну и предавать клиента. В действительности, проводимая терапия должна помочь встретить и принять тайну, которую клиент несет в себе и которой он окружен».
9. Потребность в равновесии. «Неспособность переносить беспорядок, путаницу и двусмысленность; неприятие сложности; чрезмерная потребность в равновесии, порядке, симметрии». Несмотря на то что, работая с клиентом, важно очертить круг вопросов и тем, которые тот поднимает во время сессии, не менее важно не спешить и не делать этого раньше времени, не пытаться как можно быстрее определить и «зафиксировать» свое восприятие клиента. Бывает, что в течение какого-то времени нам приходится плутать, утыкаться в тупики и вязнуть в мелочах, которые кажутся совершенно несущественными и случайными. Темы, возникающие из всего этого хаоса, могут оказаться более значительными и близкими к экзистенциальным проблемам клиента, чем те, за которые консультант ухватился преждевременно и второпях.
10. Боязнь оказать влияние. «Страх показаться слишком агрессивным или назойливым в навязывании своего влияния, нерешительность в отстаивании своей точки зрения, робость в высказывании собственного мнения». Некоторые из нас легко берут на себя роль «мягкого консультанта» — готовы подносить разжеванную кашку, быть понимающими родителями, становиться принимающим, открытым и безоценочным пространством. Слишком часто мы отказываем себе в том, чтобы настаивать, уговаривать, заставлять и, вообще, как-то повышать голос, как будто любящие родители или зрелые взрослые никогда этого не делают. Действуя таким образом, мы лишаем себя возможности проявлять важную сторону своего влияния на клиента. Важно помнить, что сострадание состоит не только из сочувствия, утешения и принятия. Сострадание также и мучение, борьба, метания, поиск. Как и слово «страдание», «сострадание» и «страсть» имеют общий корень.
11. Боязнь ослабить напряжение, дать возможность процессу разворачиваться в собственном темпе. «Слишком сильное стремление во что бы то ни стало разрешить проблему, неспособность подождать, пока решение созреет само, пока все совершится естественным образом; недостаток доверия к человеческому потенциалу». Мы не можем заставить человека научиться тому, к чему он еще не готов. Мы не можем разжевать и переварить за него пищу так, чтобы она стала его плотью и кровью. Мы не в состоянии диктовать клиенту, когда и с какой скоростью он должен чему-то научиться и что-то познать. Обучение все равно будет происходить с той скоростью и в то время, которое подходит ему. Часто нам приходится довольствоваться лишь тем, что удалось заронить какое-то зерно. Гораздо важнее, чтобы у нас было доверие к процессу этой работы, к тому, что, если мы будем находиться с человеком, в нем так или иначе будут происходить важные изменения, хотя бы и не сразу, хотя бы и небольшими шагами.
12. Бедность эмоциональной жизни. «Недооценка мотивационной силы, которой обладают человеческие эмоции; трата энергии на то, чтобы сдерживать спонтанное выражение чувств; недостаточное осознание значения, которое имеют чувства для достижения индивидуальных и групповых целей». Консультант, у которого есть эмоциональные блоки, теряется, когда клиент плачет или повышает голос. (это применимо и к обычной жизни) Ему не удается включать в работу методы, направленные на то, чтобы повысить интенсивность чувств и фантазий клиента, чтобы способствовать усилению и углублению переживаемого им опыта. Такой консультант не способен обеспечить работу на глубоком эмоциональном уровне. Ему будет трудно исследовать те чувства клиента, относительно которых он сам испытывает затруднения. Скорее всего, он будет избегать к ним обращаться.
13. Недостаточная интеграция Инь и Янь. «Неумение обращаться к противоположным способам проникновения в суть вещей; склонность к поляризации и противопоставлению подходов, вместо того чтобы интегрировать все лучшее, что есть в каждом из них; отсутствие обобщенного восприятия целостности вселенной». Личность терапевта, блокирующего Инь-Янь, биполярна. Для него характерно ригидное представление о собственном Я, и поэтому его оценки поведения других людей страдают ограниченностью. Он склонен мыслить в категориях «либо— либо». Ему точно известно, что прекрасно, а что уродливо. «Он лишен эстетической тонкости, и ему трудно рассмотреть красоту в теореме Эвклида, строении кристалла соли, в горе мусора и в ржавом глушителе на обочине дороги. Поэтому, не будучи в состоянии помочь другому человеку достичь большей интеграции, он и клиента ставит в поляризованную позицию».
14. Сенсорная тупость. «Недостаточное использование основных органов чувств в процессе познания; наличие лишь частичного контакта с собой и окружающей действительностью; атрофия способности к исследованию; пониженная чувствительность». Консультант, которому свойственны сенсорные блоки, преимущественно вербален. Он способен разъяснить проблему и задать уместные и весьма тонкие вопросы. Он может, например, спросить: «Как, на ваш взгляд, сказываются последствия ваших трудностей, связанных с взаимоотношениями с отцом, на ваших отношениях с мужем?» Он понимает человеческую природу, но совершенно не способен на уровне чувств отдать должное вполне конкретной, здесь и сейчас проявляющейся человечности своего клиента. Он вряд ли сможет поделиться с клиентом такими наблюдениями, как: «У вас сегодня какой-то осевший вид, как будто вы несете на плечах непомерную ношу» — или: «У вас сегодня какой-то особенно напряженный и треснувший голос».
Никто не может загнать нас в ловушку, кроме самих себя.
Видя угрозу своему Я, мы начинаем защищаться. И это ловушка, в которую мы загоняем сами себя.
Упражнение «Ловушки консультирования»
Ведущий обращается к группе: «Я буду называть вам фразы. Это реальные высказывания клиентов. Постарайтесь представить себя на месте консультанта, к которому обращена эта фраза, и прислушайтесь к себе — что вы чувствуете, что происходит с вашим телом, какие мысли появляются у вас, чего вы хотите. Будьте внимательны к себе. Не пропускайте никаких своих реакций, даже если они покажутся вам противоречивыми. После того как я произнесу фразу, возьмите одну-две минуты на то, чтобы сделать письменные заметки. Потом поделитесь своими наблюдениями с группой».
«Последняя соломинка»
Высказывание клиента: «Доктор, вы моя последняя надежда. Если вы мне не поможете, у меня остается только один выход».
Реакции консультанта: страх, груз ответственности, напряжение в теле, желание отбросить эту ответственность клиенту, как мячик, скованность, раздражение, тоска, уныние.
Ведущий: «А теперь я повторю фразу. А вы, прислушавшись, попытайтесь пофантазировать, что стоит за этим высказыванием клиента — какие чувства, какие стремления. И снова, после того как я произнесу фразу, возьмите одну-две минуты на то, чтобы сделать свои заметки, а потом поделитесь с группой».
Фантазии о том, что стоит за словами клиента: отчаянье, безнадежность, страх, неверие в свои силы, желание избавиться от ответственности, обрести защиту, привязать к себе консультанта.
Ведущий: «А теперь попробуйте сформулировать возможный ответ клиенту, стараясь реагировать на чувства, стоящие за высказыванием».
Вариант ответа консультанта: «Это звучит так, словно вы чувствуете такую усталость и безнадежность, что готовы верить мне больше, чем себе».
«Чудотворец»
Высказывание клиента: «Доктор, вы волшебник, — может быть, вы действуете какими-то лучами?»
Реакции консультанта: приятно, чувствую, будто меня поставили на пьедестал и мне уже страшно сделать что-то не то, неловкость, смущение, радость.
Фантазии о том, что стоит за словами клиента: ощущение собственной слабости, неверие в себя, желание освободиться от ответственности.
Вариант ответа консультанта: «Я рада, что мне удалось вам помочь, но меня беспокоит то, что вы не видите своего вклада. Как вам кажется, что вам мешает?»
«Красные флажки»
Высказывание клиента: «Вы знаете, я ведь не первый раз обращаюсь. Месяц назад я была у Имярек. По его словам выходило, что для того, чтобы помочь моему ребенку, нужно разбираться в моих отношениях с мужем. Я ему прямо сказала: „Я к вам обратилась не за этим!" Больше мы с этим „специалистом" не встречались».
Реакция консультанта: скованность в теле, напряжение — боюсь, вдруг затрону что-то запретное и клиент уйдет; раздражение, как будто меня ограничивают, желание быть лучше, чем Имярек; как будто мне зажгли красный свет — вход воспрещен!
Фантазии о том, что стоит за словами клиента: желание избежать боли, страх прикоснуться к ране, раздражение, обида.
Вариант ответа консультанта: «У меня сейчас двойственные чувства — я понимаю, что не обо всем вы сейчас готовы говорить и я хочу уважать ваши желания, но в то же время я знаю, что чем больше будет у нас „запретных" тем, тем меньше шанс эффективно помочь вам».
Конечно, невозможно разработать варианты ответов на разные высказывания клиентов, но размышлять об этом необходимо. Если консультант ограничится осознанием, не озвучит свою реакцию, есть опасность возникновения как бы молчаливого соглашения с клиентом — стать «последней соломинкой», «чудотворцем» или метаться на узком пятачке, обложенным красными флажками.
Клиент может нападать на консультанта, угрожать, льстить, шантажировать, но нам важно понимать, что за всеми этими непривлекательными реакциями стоит боль, страх и бессилие страдающего человека. Если консультант научится отвечать именно на эти чувства, он убережет и себя и клиента от попадания в ловушку.
С. Карпман показал, что все многообразие ролей, лежащее в основе «игр, в которые играют люди», может быть сведено к трем основным — Спасателя, Преследователя и Жертвы.
Треугольник, в который объединяются эти роли, символизирует их связь, постоянную смену и блестяще иллюстрирует то, как, двигаясь по этому заколдованному кругу, люди попадают в ловушку вечной игры.
Жизнь можно проживать подлинно и спонтанно, а можно превратить ее в спектакль, где все будет «как будто», хотя, может быть, и очень похоже на реальную жизнь. Три драматические роли этой игры — Спасатель, Преследователь и Жертва — являются на самом деле мелодраматическим упрощением реальной жизни. Мы видим себя щедрыми Спасателями благодарной или неблагодарной Жертвы, праведными Преследователями нечестивых и Жертвами жестоких Преследователей. Погружаясь в любую из этих ролей, мы начинаем игнорировать реальность, как актеры на сцене, которые знают, что живут вымышленной жизнью, но должны делать вид, что верят в ее подлинность, чтобы создать хороший спектакль. При этом мы никогда надолго не задерживаемся в одной роли.
Одним из примеров, объясняющих попадания в ловушку, является треугольник С. Карпмана.
СТЕРЕОТИПЫ СПАСАТЕЛЬСТВА
1. Чувство, что вы должны исправить чувства другого человека или решить его проблему.
2. Желание облегчить его задачу.
3. Страх ответной реакции и попытка заставить другого человека чувствовать себя лучше (т. е. избегание интенсивности переживаний или конфликта).
4. Вы думаете, что должны убедить другого человека сделать правильный выбор.
5. Чувство вины за действия другого человека.
6. Быстро переключаетесь на решение проблемы, чтобы обуздать неприемлемую для вас интенсивность.
ИЗБЕГАНИЕ СПАСАТЕЛЬСТВА
1. Не помогайте без контракта.
2. Никогда не верьте, что человек беспомощен (за исключением тех случаев, когда он без сознания).
3. Помогайте людям, которые чувствуют себя беспомощным, обратиться, воспользоваться той силой, которая у них есть.
4. Не берите на себя более 50% работы, требуйте, чтобы клиент взял на себя хотя бы 50%.
5. Не делайте ничего, чего вы в действительности не хотите делать.
Задача: Каждый человек берет ответственность за свои собственные чувства и проблемы, вместо того чтобы определять их действиями другого. Фокусирование на другом человеке помогает избежать собственных проблем.
Пожалуй, нигде эти роли не проявляются так ярко, как в ситуациях, связанных с алкоголизмом.
Чтобы в действительности помочь алкоголику, необходимо отказаться участвовать в игре в качестве исполнителя одной из ролей — Спасателя, Преследователя или Жертвы.
Многим из нас свойственно здоровое желание заботиться о людях, которые в нас нуждаются, и помогать им. Однако необходимо различать спасателя с маленькой буквы от Спасателя с большой буквы. К первым относятся пожарные, полицейские, врачи, медсестры, социальные работники и другие. Вторые — персонажи игры с Жертвой. Для того чтобы не превратиться из «спасателя» в «Спасателя», необходимо иметь в виду следующее:
• Не делайте более 50% работы, когда стараетесь кому-то помочь. Не имеет смысла стараться помогать тому, кто сам не хочет помочь себе.
• Не помогайте человеку, который не просит о помощи. Это то, что чрезвычайно характерно для Спасателя, — ринуться с головой в ситуацию, где жертва даже не изъявляет желания быть спасенной. Алкоголики чрезвычайно преуспели в искусстве демонстрирования ситуаций, которые совершенно необходимо исправить. Они не желают тратить на это собственные усилия, но очень не прочь предоставить нам такое право, если мы хотим попытаться. Чтобы избежать этой ловушки Спасательства, необходимо тщательно разработать контракт на помощь и четко его придерживаться.
В ситуации Спасательства дело обстоит иначе. Раз попавшись на крючок Спасательства, от него очень трудно избавиться. Мы не можем перестать Спасать, потому что нам кажется, что наша Жертва утонет, пропадет, умрет или покончит с собой, если мы остановимся. И мы увязаем в своей роли Спасателя, потому что не хотим нести ответственность за гибель другого человека. Мы продолжаем тащить, часто в течение очень долгого времени, однажды взятый груз, хотя давно уже не хотим этого. Если вы поймали себя на том, что продолжаете оказывать помощь, не желая более этого делать, можете быть уверены, что вы превратились в Спасателя. А если это так, то вы не только не помогаете по- настоящему, но даже наносите вред. Это очень трудно понять человеку, который уже растворился в Спасении алкоголика. Но это правда.
Терапевт должен прояснить ситуацию клиента: что заставляет клиента чувствовать себя несчастным, неудовлетворенным? Что должно произойти, чтобы он почувствовал себя более счастливым? Проблема должна быть очерчена отчетливо, просто, должна быть сформулирована в терминах наблюдаемого поведения, так, чтобы это было понятно и ребенку. Если не будет проделана это первоначальная работа, невозможно будет определить, разрешилась ли проблема, достигнут ли результат.
Для того чтобы избежать Спасательства, не нужно брать на себя больше того, что составляет вашу часть работы, и не делать того, что не хочется делать.
Не превращаясь в Спасателя, вы отвергаете роль Жертвы. На мольбу «Помогите мне, я не могу этого сделать» ответ эффективного помощника будет: «Я хочу и буду помогать вам, если я увижу, что вы что-то делаете и со своей стороны. Что вы делаете для себя? Что еще вы можете сделать? Что вы будете делать, если я помогу вам? Что вы хотите, чтобы я сделал? Давайте заключим договор — я сделаю X, если вы сделаете Y».
Избегая Спасательства, мы также избегаем и Преследования, к которому неизбежно приводит Спасательство. И поскольку никто не совершенен и не может хотя бы иногда не впасть в Спасательство, необходимо также знать, как работать с тенденцией к Преследованию. Прежде всего, важно понимать, что Преследование может быть очень травматичным, и когда мы злимся на кого-то за то, что он недостаточно усердно работает, отвергает все наши усилия или не демонстрирует улучшения состояния, эта злость — наша ответственность, и не нужно ее перекладывать на этого человека. Когда появляется чувство, что мы превращаемся в Преследователя, необходимо себе в этом признаться и принять на себя ответственность за это.
«Карл, я разозлился на вас потому, что вы не приняли мое предложение (или потому, что то, что я делал, не помогло). Я понял, что не должен злиться и что моя злость возникла оттого, что я слишком старался. Я прошу прощения за то, что Спасал вас, и постараюсь не злиться. Я думаю, вы поймете меня, если я немного приторможу и не буду так сильно стараться».
Быть изначально дружелюбным, активным, исполненным желания помочь человеку еще не значит быть Спасателем. Поддерживать того, кто чувствует себя обиженным, беспомощным, отчаявшимся, еще не значит быть Спасателем. Человек плачет, выражая свою печаль или бессилие, злится, чувствуя себя загнанным в угол, — и я верю в искренность его чувств и хочу его поддержать. Только если это поведение становится стереотипным, если человек впадает в злобу, начинает плакать или крушить все вокруг слишком часто и с течением времени этот стереотип не меняется, я могу сделать вывод, что это игра, и реагировать иначе.
Мастерство психологического консультирования. Под ред. А. А. Бадхена, А. М. Родиной. Конспект книги.
Journal information