Это произведение завершает цикл диалогов, посвященных вопросу об условиях достижения счастья. По содержательности и значимости идей — это, несомненно, одно из наиболее удачных произведений Сковороды. В нем глубоко и всесторонне рассматривается вопрос о значении сродного труда для достижения счастья. С позиций признания сродного труда как главного условия земного счастья Сковорода подвергает острой критике жажду обогащения и власти, злоупотребления во имя прибылей и славы. Несродность, по его мнению, является причиной несправедливости, преступлений, зла. Философ призывает людей познавать свои природные склонности и жить в согласии с натурой, что является условием появления охоты к труду и наслаждения от самого процесса сродного труда, а не от его результатов. Развивая эти идеи, автор опирается на примеры Библии, мифологии, фольклора, литературного творчества. Диалог написан во второй половине 1774 г., ибо 1 января 1775 г. он был отослан с дарственным письмом В. С. Тевяшову.
Автограф диалога сохранился и хранится в Государственном историческом музее в Москве (фонд Щукина 91/193). В нем содержится 16 рисунков эмблематико-символического содержания, выполненных автором. Помимо самого диалога в той же тетради находятся автографы стихотворения, которое предшествует ему, и заключительной басни о Козленке и Волке, написанной параллельно латинским и старым книжным языком XVIII столетия. Песня датируется 1761-м, а басня — 1760 г., при этом басня, по всей вероятности, была вновь отредактирована и присоединена в качестве концовки диалога в конце 80-х годов XVIII в.
Помимо автографа диалог известен в нескольких списках, однако без указанной басни о Козленке и Волке. Диалог по списку со значительными ошибками впервые опубликован был в 1894 г. Д. И. Багалсем. В данном издании в соответствии с автографом вступительное стихотворение и заключительная басня возвращены на свои места.
Название этого произведения связано с традициями древней письменности. В частности, до Сковороды на Украине встречались прозаические и стихотворные произведения с подобными названиями, например «Алфавит духовный инокам и мирским» Исайи Копинского (переиздававшийся много раз в Киеве и Чернигове), «Алфавит, рифмами сложенный» И. Максимовича (1705 г.). В более философском плане это название связано с весьма характерным для средневекового и ренессансного мировосприятия уподоблением мира книге. — 412.
Цитаты:
«Кто что нашел и любит, то своим ему быть может»
«В божественном мраке мойсейских книг почти 20 раз находится сие: «Внимай себе», «Внемли себе» — и «вместо ключа ко всему предвручается то же, что «узнай себя». Вся Библия дышит сим вкусом: «Узнай себя».»
«Чем более кто себя узнает, тем выше восходит на Сион мира.»
«кто слеп дома, тот и в гостях, и, не имея сам в себе, не найдет и в пище вкуса.»
«Половину сделал, кто хорошо начал.»
«Окончу речь любезного моего Фалеса словом: Αρχήν απάντων και τέλος ποίει θεόν — «началом и концом во всем тебе будь бог».»
«ОСНОВАНИЕ
«Я альфа и омега» (Апокалипсис).
«Слышь, Израиль, внимай себе, внемли себе» (Мойсей).
«Слышь, Израиль, внимай себе, внемли себе» (Мойсей).
«Себя знающие премудры» (Притчи).
«Если не узнаешь саму себя... изойди» (Песнь песней).
«Если не узнаешь саму себя... изойди» (Песнь песней).
«Узнай себя самого...» (Фалес).
«Что компас в корабле, то бог в человеке.»
«счастие ни от наук, ни от чинов, ни от богатства, но единственно зависит оттуда, чтоб охотно отдаться на волю божию. Сие одно может успокоить душу.»
«Чем кто согласнее с богом, тем мирнее и счастливее». Сие-то значит: «жить по натуре».»
«Само сие слово — несчастие — оттуда родилось, что прельщенный человек, пошедший за руководством слепой натуры, ухватился за хвост, минув голову или ту высочайшую часть: «Часть моя ты, господи».»
«На скольких местах вопиет нам: «Внемли себе». «Внимай себе крепче...» «Войдите «в храмину вашу...» «Возвратись в дом твой». «Дух божий живет в вас». «Второй человек господь с небес...»
«Счастлив живущий по воле благого духа! «Господь будет на всех путях твоих».»
«A. Входить в несродную стать.
Б. Нести должность, природе противную.
B. Обучаться, к чему не рожден.
Г. Дружить с теми, к кому не рожден.
Сии дорожки есть родной несчастия путь.»
«каждый член не только добр, но и сродную себе разлившейся по всему составу должности часть отправляет. И сие-то есть быть счастливым, познать себя, или свою природу, взяться за свою долю и пребывать с частию, себе сродною, от всеобщей должности. Сии должности участия есть благодеяние и услуга.»
«Самая добрая душа тем беспокойнее и несчастливее живет, чем важнейшую должность несет, если к ней не рождена. Да и как ей не быть несчастною, если потеряла сокровище сие, всего мира дражайшее: «Веселие сердца — жизнь человеку, и радование мужа (есть то) долгоденствие»? (Сирах). Как же не потерять, если вместо услуг обижает друзей и родственников, ближних и дальних, однородных и чужестранных? Как не обижать, если вред приносит обществу? Как не повредить, если худо нести должность? Как не худо, если нет упорной старательности и неутомимого труда? Откуда же уродится труд, если нет охоты и усердия? Где ж возьмешь охоту без природы? Природа есть первоначальная всему причина и самодвижущаяся пружина. Она есть мать охоты.»
«Охота есть разожжение, склонность и движение. Охота сильнее неволи, по пословице. Она стремится к труду и радуется им, как сыном своим. Труд есть живой и неусыпный всей машины ход потоль, поколь породит совершенное дело, сплетающее творцу своему венец радости. Кратко сказать, природа запаляет к делу и укрепляет в труде, делая труд сладким.
А что ж есть сия природа, если не тот блаженный в человеке дух, о котором бог к Мойсею: «Се я посылаю ангела моего перед лицом твоим... Внимай себе и послушай его. Не усомнится, ибо имя мое на нем есть». Великое есть сие дело: «Имя мое на нем есть». Божие имя и естество его есть то же. Того ради велит вникнуть внутрь себя и внимать сему наставнику, ясно все нужное показывающему. Сколько можно догадываться, сей есть тот, кто говорит: «Без меня не можете творить ничего». И сие-то есть с богом счастливо вступить в звание, когда человек не по своим прихотям и не по чужим советам, но, вникнув в самого себя и вняв живущему внутри и зовущему его святому духу, последуя тайному его мановению, принимается и придержится той должности, для которой он в мире родился, самым вышним к тому предопределен.»
«Царствие божие внутри вас есть». Оно не ошибается и лучшим путем поведет тебя, разумей, к тому, к чему ты рожден, да будешь для себя и для братии твоей полезным, нежели чужие советы и собственные твои стремления, о которых написано: «Враги человеку домашние его». А теперь осмотрись, зачем торопишься? Куда забежит твоя необузданность? Зачем хватаешься за должность, не ведая, будешь ли в ней счастливым? Как можно тебе отправить [ее] удачно, не к ней рожденному? Кто может подписаться, что хорошая сия пища будет в пользу твоего желудка? Не лучше ль сам о сем можешь осведомиться? Справься ж сам с собою.»
«Узнай себя. Внемли себе и послушай господа своего. Есть в тебе царь твой, отец и наставник. Внимай себе, сыщи его и послушай его. Он один знает, что тебе сродное, то есть полезное. Сам он и поведет к сему, зажжет охоту, закуражит к труду, увенчает концом и благословением главу твою. Пожалуйста, друг мой, не начинай ничего без сего царя в жизни твоей! Чудо, что доселе не могут тебя тронуть сии слова: «Ищите прежде царствия божиего». Ищи и день, и ночь, вопи: «Да придет царствие твое». А без сего наплюй на все дела твои, сколько ни хороши они и славны. Все то для тебя худая пища, что не сродная, хотя бы она и царская. Ах! Где ты мне сыщешь человека, чтоб, избирая стать, сказал: «Да будет воля твоя!» Сей-то небесный отец, приводя нас по святой своей воле к тому, к чему нас родил, сам и советами утверждает сердце наше, ежедневно оные, как пищу, в душу нашу посылая. И тогда-то дело нашей должности имеет свое существо и силу.»
«Сии просят у бога богатства, а не удовольствия, великолепного стола, но не вкуса, мягкой постели, да не просят сладкого сна, нежной одежды, не сердечного куража, чина, а не сладчайшей оной кесаря Тита забавы 10: «О друзья мои! Потерял я день...» Ах, друг мой! Не проси дождя, по пословице, проси урожаю»
«Без сомнения они уверены, будто счастие наше к оному какому-то званию или стати привязано, хотя сто раз слышали о царствии божием, которое, если кто сыскал и повиновался, принявшись за природное звание, тому легко все прочее нужное присовокупляется.»
«Божие царство везде присутствует, и счастие во всякой стати живет, если входишь в оное за руководством твоего создателя, на то самое тебя в мир сей произведшего, и во сто раз блаженнее пастух, овец или свиней с природою пасущий, нежели священник, брань противу бога имеющий.»
«Поверьте, что с богом будет мне во сто раз и веселее, и удачнее лепить одни глиняные сковороды, нежели писать без натуры. Но доселе чувствую, что удерживает меня в сем состоянии нетленная рука вечного.»
«сколь сладок труждающемуся труд, если он природный. С каким весельем гонит зайца борзая собака! Какой восторг, как только дан сигнал к ловле! Сколько услаждается трудом пчела в собирании меда! За мед ее умерщвляют, но она трудиться не перестанет, пока жива. Сладок ей, как мед, и слаще сотов труд. К нему она родилась. О боже мой! Сколь сладкий самый горький труд с тобою.»
«Мертвая совсем душа человеческая, не отрешенная к природному своему делу, подобна мутной и смердящей воде, в тесноте заключенной. Внушал я сие непрестанно молодцам, дабы испытывали свою природу. Жалко, что заблаговременнее отцы не печатлеют сего в сердце сыновьям своим. Отсюда-то бывает, что воинскую роту ведет тот, кто должен был сидеть в оркестре.»
«Не смотри, что выше и ниже, что виднее и не знатнее, богаче и беднее, но смотри то, что тебе сродное. Раз уже сказано, что без сродности все ничто...»
«Счастие твое, и мир твой, и рай твой, и бог твой внутри тебя есть. Он о тебе, в тебе же находясь, помышляет, наставляя к тому, что прежде всех для самого тебя есть полезное, разумей: честное и благоприличное. А ты смотри, чтоб бог твой был всегда с тобою. Будет же с тобою, если ты с ним будешь. А конечно, будешь с ним, если, примирившись, задружишь с пресладким сим и блаженным духом. Дружба и отдаленного сопрягает. Вражда и близко сущего удаляет. С природою жить и с богом быть есть то же; жизнь и дело есть то же.»
«Самое изрядное дело, без сродности деемое, теряет свою честь и цену так, как хорошая пища делается гадкою, приемлемая из урынала. Сие внушает предревняя старинных веков пословица оная: «От врагов и дары — не дары». И слаще меда сия русская притча: «Где был? — У друга.— Что пил? — Воду, слаще неприятельского меду».»
«Зачем же окаеваешь себя, о маловерная душа, когда твой отец небесный родил тебя или земледелом, или горшечником, или бандуристом? Зачем не последуешь званию его, уклоняясь в высшее, но не тебе сродное? Конечно, не разумеешь, что для тебя в тысячу раз счастливее в сей незнатной низкости жить с богом твоим, нежели без него находиться в числе военачальников или первосвященников? Неужель ты доселе не приметил, счастие твое где живет? Нет его нигде, но везде оно есть. Пожалуйста, чувствуй, что разумным и добрым сердцам гораздо милее и почтеннее природный и честный сапожник, нежели бесприродный статский советник. Какая польза, если имя твое в тленном списке напечатано, а дух истины, сидящий и судящий во внутренностях твоих, не одобряет и не зрит на лицо, но на твое сердце?
Останься ж в природном твоем звании, сколько оно ни подлое. Лучше тебе попрощаться с огромными хоромами, с пространными грунтами, с великолепными названиями, нежели расстаться с душевным миром, сделав через сопротивление твое внутренним себе неприятелем так чудного, сильного и непобедимого духа, самые ливанские кедры стирающего.»
«Все то святое, что доброе. Все то доброе, что господу приносится. Все то господне, духу страха божиего и царствию его не противостоящее.» (все нужно делать с Богом в душе, примеч. Аня Скляр)
«Сколько должностей, столько сродностей.»
«И кто может человека наставить к тому, к чему сам бог преградил ему путь?»
«Отсюда, думаю, родился у них чудный сей философский догмат: " Οτι μόνον άγα&όν τό καλόν, то есть «Доброта живет в одной красоте». Отсюда у них же следующая пословица: " Ομοιον -ρός δμοιον άγει θεός — «подобного к подобному ведет бог». Она учит, что не только звания, но и высокостепенной дружбы избрание не от нас, а зависит от вышнего определения. Наше только дело узнать себя и справиться, в какую должность и с кем обращение иметь мы родились.»
«последующий благому сему духу человек каждое звание хвалит, но принимается за сродное; всякому доброжелательствует, но дружит с теми, к кому особое святого духа чувствует привлекание.»
«Без бога не до порога, а с богом хоть за море».
«Бывает же сие в каждом, что хотя весь мир приобрести удастся, однак невысказанными вздыханиями сердце внутри вопиет о том, что еще чего-то недостает нечтось и будто странная и ненатуральная у больного жажда не утоляется.»
«Но можно ль излечить больного, почитающего себя в здоровых? Нет труднее, как вперить истину в глупое, но гордое сердце.»
«Без вкуса пища, без очей взор, без кормила корабль, без толку речь, без природы дело, без бога жизнь есть то же, что без размера строить, без закроя шить, без рисунка писать, а без такта плясать...»
«А когда уже стал волк пастухом, медведь монахом, а жеребчик советником, сие не шутка, но беда. О, когда б мы проникли, сколь сие обществу вредно! Но кто может пектись о других пользе, презрев собственную? И если для себя зол, кому добр будет? Самим себе суть убийцы, борющиеся с природою. Какое мучение трудиться в несродном деле? Само пиршество без охоты тяжелое.»
«С охотою все приятно. А где охота, там и природа. Охота по твоей же сказке есть родная дочь природы.»
«Басня о котах 27
Кот из пчельника по давнему знакомству пришел в деревню к своему товарищу и принят великолепно. Удивлялся во время ужина изобилию.
— Бог мне дал должность,— сказал хозяин,— она приносит на дом мой в сутки по двадцать туш самых добрых мышей. Смею сказать, что я в деревне великим Катоном.
— Для того-то я пришел повидаться с вами,— говорил гость,— и осведомиться о счастии вашем, притом и ловлею позабавиться. Слышно, что у вас хорошие появились крысы.
После ужина легли спать. Хозяин во сне стал кричать и разбудил гостя.
— Конечно, вам страшное нечто во сне явилось?
— Ох, братец! Казалось, будто я утоп в самой бездне.
— А я ловлею веселился. Казалось, будто поймал самую чистую сибирскую крысу.
Гость опять уснул, выспался и проснулся. Услышал вздыхающего хозяина.
— Господин Катон! Ужель вы выспались?
— Нет! Я после сонного страшилища не спал.
— Ба! А для чего?
— Такая моя натура, что, раз проснувшись, уснуть больше не могу.
— Что за причина?
— Тут есть тайна... Ах, друг мой! Не знаешь, что я обязался быть рыболовом для всех котов в сем селении. Ужасно меня беспокоит, когда вспомню лодку, сеть, воду...
— Зачем же ты взялся за рыболовство?
— Как же, братец? Без пропитания в свете не проживешь. Сверх того и сам я к рыбе большой охотник.
Гость, пошатав головою, сказал:
— О государь! Не знаю, в каком смысле понимаешь имя сие бог. Но если бы ты придержался твоей природы, которую безвинно обвиняешь, был бы гораздо одпою в сутки тушею довольнее. Прощай с твоим счастием! Моя нищета лучше.
И возвратился в свой лесок.
Отсюда родилась притча сия: Catus amat pisces, simul odit flumen aquarum — «кот охотник к рыбе, да воды боится». Сие несчастие постигает всех охотников не к званию, но к доходам. Не несчастное ли рассуждение — любить от хозяина платеж, а виноград копать не быть охотником? Конечно, тот не охотник, кто не природный. Природному охотнику больше веселия приносит сама ловля и труд, нежели поставленный на стол жареный заяц. На искусной живописи картину смотреть всякому мило, но в пиктуре один тот охотник, кто любит день и ночь погружать мысли свои в мысли ее, примечая пропорцию, рисуя и подражая натуре.
Никто не пожнет твердой славы от какого-либо художества, если около оного трудиться не почтет за сладчайшее, саму славу превосходящее увеселение. А тот уже самый верный друг званию своему, если и сама доходов убыль, нищета, хула, гонение любви его угасить не могут. Но без природы труд сладок быть никак не может.
Многие, презрев природу, избирают для себя ремесло самое модное и прибыльное, но вовсе обманываются. Прибыль не есть увеселение, но исполнение нужности телесной, а если увеселение, то не внутреннее; родное же увеселение сердечное обитает в делании сродном. Тем оно слаще, чем сроднее. Если бы блаженство в изобилии жило, то мало ли изобильных? Но равнодушных и куражных скудно.
Изобилием снабжается одно только тело, а душу веселит сродное делание. Сия-то есть зала сладчайшего ее пиршества. Тут-то она, будто хитрая машина, на полном своем ходу обращаясь, радуется и, находясь при одном ржаном хлебе и воде, царским чертогам не завидует.»
Картина изображенного беса, называемого грусть, тоска, скука
«Если же отнять от нее сродное действие, тогда-то ей смертная мука. Грустит и мечется, будто пчела, закрытая в горнице, а солнечный светлейший луч, окошко пронзающий, зовет ее на цветоносные луга. Сия мука лишает душу здравия, разумей, мира, отнимает кураж и приводит в расслабление. Тогда она ничем не довольна, мерзит и состоянием, и селением, где находится. Гнусны кажутся соседи, невкусны забавы, постылы разговоры, неприятны горничные стены, немилы все домашние; ночь скучна, а день досадный; летом зиму, а зимою хвалит лето; нравятся прошедшие авраамские века, или сатурновы 28; хотелось бы возвратиться из старости в молодость, из молодости в отрочество, из отрочества в мужество; хулит народ свой и своей страны обычаи, порочит натуру, ропщет на бога и сама на себя гневается. То одно сладкое, что невозможное; вожделенное — что минувшее; завидное — что отдаленное. Там только хорошо, где ее нет, и тогда, когда ее нет. Больному всякая пища горькая, услуга противна, а постель жестка. Жить не может и умереть не хочет.
Млость у врачей есть предводительница всех телесных болезней и возмущений. А душевное неудовольствие дверь есть всем сердечным страстям и внутренним обуреваниям.
Не виден воздух, пенящий море, не видна и скука, волнующая душу; не видна — и мучит; мучит — и не видна.
Она есть дух мучительный, мысль нечистая, буря лютая.
Ломает все и возмущает, летает и садится на золоченых крышах, проницает сквозь светлые чертоги, сидит у престолов сильных, нападает на воинские станы, достает в кораблях, находит на Канарских островах, внедряется в глубокую пустыню, гнездится в душевной тоске...
Ведь тоска везде летает,
На земле и на воде;
Сей дух молний всех быстрее
Может нас сыскать везде.
На земле и на воде;
Сей дух молний всех быстрее
Может нас сыскать везде.
Один вышний отец бурю сию в тишину обратить, управить к гавани, а душу сродным деланием, будто браздами и уздою буйную скотину, удержать может.»
«А народ скуку ни во что ставит и к прогнанию сего неприятеля за чересчур достаточное оружие почитает деньги, вино, сады, музыку, шутки, карты, поездки...»
«Все невидное сильнее есть своего видного и от невидного зависит видное.»
«Скука у древних христианских писателей названа бесом уныния. Чего сия ожившая искра не делает? Все в треск и мятеж обращает, вводит в душу все нечистых духов ехидниное порождение. Грызущая мысль не червь ли неусыпающий и не ехидна ли есть? Палящая печаль или зависть не лютый ли дух есть и не лютая ли мысль? А мысль злая не тайный ли и лютый есть язык, о котором сын Сирахов: «Зубы его — зубы льва, убивающие Душу».»
«Сие столь тяжело, что лучше душа изволит несродное и вредное бредить, нежели быть от природного дела упраздненною.
Отсюда всех безобразных дел страшилища и саморучные себя убийства»
«когда сродно, тогда и с богом.»
«Смотри, когда мальчик, сделав для игрушки воловье ярмо, налагает его щенкам или котикам,— не сия ли есть тень хлебопашеской в нем души? И не позыв ли к земледеланию?.. Если припоясывает саблю, — не аппетит ли к воинствованию?..
Когда трехлетний отрок самовольною наслышкою перенимает божественные песни, любит заглядывать в священные книги, перекидывать листы, смотреть то на таинственных образов картинки, то на буквы,— не сие ли обличает тайную искру природы, родившей и зовущей его в упражнение богословское? Невидимая его сила в нас и божество, беспритворными сими творениями разумеемая, ясно изображается.»
«Бог везде есть, и счастие во всяком состоянии, если с богом в оное входим. Нужно только узнать себя, куда кто рожден. Лучше быть натуральным котом, нежели с ослиною природою львом.»
«Гоняться в звании за доходами есть неложный знак несродности. Не лишишься доходов, если будет в тебе царствие божие в силе своей.»
«Не чудо ли, что один в изобилии скуден, а другой в скудости доволен? Видно, что природа больше прилагает хитрости, вылепливая фигуру мурашкину, нежели слона, и дивнейший царствия божия смысл можно видеть в пчелиных роях, нежели в овечьих и воловых стадах.»
«Лучше умереть, нежели всю жизнь тосковать в несродностях. Несродность всякой праздности есть тяжелее. И легче не ползать, нежели летать для черепахи. Не ползая, лишается только сродной забавы, а летая стонет сверх того под несродным бременем.»
«Хочешь ли блаженным быть? Будь доволен долею твоей природы.»
«За богом пойдешь, добрый путь найдешь». Видно, что усердно последовать богу есть сладчайший источник мира, счастия и мудрости. Да знает же всяк свою природу и да искушает, что есть благоугодно богу. Общество есть то же, что машина. В ней замешательство бывает тогда, когда ее части отступают от того, к чему оные своим хитрецом сделаны.»
«Не бойся: самый в делании твоем труд будет для тебя сладчайший, нежели благовонный воздух, чистые вод потоки, птиц пение, нежели и самые трудов твоих плоды. Сего ожидает от тебя отечество твое.
Если же не повинуешься господу, знай, что грусть загрызет душу твою среди золоченых палат и заплачешь, вспомнив поля зеленые. Рано скажешь: «Когда тот день пройдет?..» А вечером скажешь: «Когда тот рассвет будет?»
Или скажу тебе мойсеевскими словами: «Будет жизнь твоя висеть пред очами твоими, и убоишься днем и ночью и не будешь верить жизни твоей. Утром скажешь: «Когда будет вечер?..» И вечером скажешь: «Когда будет утро?..» От страха сердца твоего им же убоишься, и от видений очей твоих ими же узришь».
Сие-то есть жить в телесном изобилии, а лишиться душевного утешения, иметь господа своего, висящего над очами твоими и не покрывающего, будто гнездо и птенцов своих, но бьющего но сердечным зеницам, как орел оленя, сидящий на рогах его.»
«Что до меня надлежит, куда мне мил всяк человек в сродности своей! Не могу довольно насладиться зрелищем, когда он действует, и его действие, как смирна, издает благовоние.»
«Не бойся: с богом легко тебе будет нести голод, жажду, холод, жар, бессонницу, кровокаплющие раны и самый страх смертный и гораздо легче, нежели без него, противное сему, да уразумеешь, сколь сильная природа. Сие воинское горе с богом тебе будет во сто раз приятнее рангов и доходов твоих. Ранг носить может всяк, но дело действительное делает один тот, кто природный. Дело и без ранга дело, но ранг без дела ничто, а дело без бога.
Если ж, звание божие презрев, пойдешь вслед своих прихотей и посторонних советников, не забудь проститься навек со всем утешением, хотя бы ты схоронился в роге изобилия, и, боясь умереть телом, станешь всеминутно терпеть душевную смерть.
Отнять от души сродное делание — значит ее лишить живности своей. Сия смерть лютая. Знаю, что щадишь тело, но убиваешь душу. Сия замена есть худа.
Не понимаю, к чему иметь меч, если не то сечь, на что он выкован. И не разумею, к чему носить тело, если щадить, на то терять, к чему кто им одет. Поверь, что самая Мафусала жизнь вся пропала и самый есть ад, если не истощена на то, к чему тебе господь твой дал оную. Сколь сладкая здравия и лет трата в главноприродном деле! Тогда-то жизнь наша бывает жертвою благоухания господу. Опера, книга, песня и жизнь не от долготы, но от благолепия и доброты цену свою получают. Цена всему и благолепие — бог. «Красота в деснице твоей...» С богом краткая жизнь исполняет долгие лета, а дело с ним есть само себе верховная награда.»
«Правда, что наука приводит в совершенство сродность. Но если не дана сродность, тогда наука что может совершить? Наука есть практика и привычка и есть дочь натуры. Птица может научиться летать — не черепаха.»
«Все то сродное, что природное, и симпатия (συμπάθεια) значит природную сродность, касающуюся к дружбе, к пище, а паче всего к избранию звания.
Если кто счастливо живет в изобилии, не потому счастлив, что в изобилии, но что в изобилии с богом. А без сего гораздо его счастливее природный нищий. Не все рождены к изобилию.»
«Осмотрись исправно.., а если оно точно так и не тщеславие, не прибыль, но сам господь тебя зовет врожденною к самому делу любовью, ступай вслед его и прибирайся к званию. Оставь все дела. Для того ты к сему рожден, что другие к другому.»
«Избегай молвы, объемли уединение, люби нищету, целуй целомудрие, дружи с терпением, учись священным языкам, научись хоть одному твердо и будь в числе наученных для царствия божия книжников, о коих Христос: «Всяк книжник, научившийся царствию божию...» Вот для чего сии книжники учатся языкам. Не бойся! Голод, холод, ненависть, гонение, клевета, ругань и всякий труд не только сносен, но и сладостен, если ты к сему рожден. Господь твой — сила твоя. Сие все сделает тебя острее и крылатее. Устремление природы, будто ключевой поток или пламень, быстрее рвется через препятствия.»
«В тридцать лет утро истины светать начинает.»
«Нельзя построить словом, если то же самое разорять делом.»
«Берегись сребролюбия. Помни, что зря принял ты. Весь твой труд ничто есть в сравнении дара сего. Какой ты мне богослов, если сребролюбец... Не думай, что иных касается слово сие, кроме тебя: «Взгляните на птиц...» Пускай другие собирают, а твоя часть будь господь. Имея пищу и одеяние, тут все твое довольство телесное. Богатей и собирай день от дня богатство славы божией. «Всех отрекся — говори с Павлом — да Христа приобрету».»
«А я верю, что самый тесный, жесткий и крутой путь бывает легким, если сам бог указывает дорогу к намерению и, конечно, указывает тому, кого родил к сему.»
«Свидетельствовать о свете — значит благовестить истину, правду и царствие божие внутри нас.»
«Если чем-то хочешь славиться, будь по естеству тем. Бытие и слава имени, как доброе зерно с ветвями, как источник с потоками как солнце с лучами, есть нераздельное, а тщеславие, как трава на кровлях растущая, прежде исторжения сохнущая.»
«Скажи мне, откуда такой безбожии потоп? Откуда суеверия, лицемерия и ереси? Откуда у христиан ругательство священной Библии? Где радение сладчайшей дружбы? Где согласие дражайшего мира? Где живость сердечного веселия? Кто безобразит и растлевает всякую должность? Несродность. Кто умерщвляет науки и художества? Несродность. Кто обесчестил чин священничий и монашеский? Несродность. Она каждому званию внутреннейший яд и убийца. «Учитель, иду по тебе». Иди лучше паши землю или носи оружие, отправляй купеческое дело или художество твое. Делай то, к чему рожден, будь справедливый и миролюбивый гражданин — и довлеет.»
«Если, по пословице, на должность мостишься, как коза на кровлю, для того, чтоб через нее вскочить на кучу изобильного тщеславия, видно, как в зеркале, что ты не к должности усерден, а посему и не рожден, следственно, и не записан на небесах, разве у людей.»
«Если любишь прибыль, ищи ее приличным путем. 1000 на то перед тобою благословенных ремесел.»
«Ищи себя внутри себя».
«Но не бешенством ли пахнет приносить хранителю своему ладан, вино, цветы, а не последовать ему туда, куда ведет божий сей наставник?»
«Не ревнуй в том, что не дано от бога.
«Если математик, медик или архитектор счастлив, конечно, счастие то зависит от природы, родившей его к тому. А без нее он бедная и смешная тварь. С богом святым низкое возводится, а без него низводится и высокое. Счастие наше внутри нас, пускай никто не ожидает счастия не от высоких наук, не от почтенных должностей, не от изобилия... Нет его нигде. Оно зависит от сердца, сердце от мира, мир от звания, звание от бога. Тут конец, не ходи дальше. Сей есть источник всякой утехи, и царствию его не будет конца.»
«Осмотрись исправно.., а если оно точно так и не тщеславие, не прибыль, но сам господь тебя зовет врожденною к самому делу любовью, ступай вслед его и прибирайся к званию. Оставь все дела. Для того ты к сему рожден, что другие к другому.»
«Избегай молвы, объемли уединение, люби нищету, целуй целомудрие, дружи с терпением, учись священным языкам, научись хоть одному твердо и будь в числе наученных для царствия божия книжников, о коих Христос: «Всяк книжник, научившийся царствию божию...» Вот для чего сии книжники учатся языкам. Не бойся! Голод, холод, ненависть, гонение, клевета, ругань и всякий труд не только сносен, но и сладостен, если ты к сему рожден. Господь твой — сила твоя. Сие все сделает тебя острее и крылатее. Устремление природы, будто ключевой поток или пламень, быстрее рвется через препятствия.»
«В тридцать лет утро истины светать начинает.»
«Нельзя построить словом, если то же самое разорять делом.»
«Берегись сребролюбия. Помни, что зря принял ты. Весь твой труд ничто есть в сравнении дара сего. Какой ты мне богослов, если сребролюбец... Не думай, что иных касается слово сие, кроме тебя: «Взгляните на птиц...» Пускай другие собирают, а твоя часть будь господь. Имея пищу и одеяние, тут все твое довольство телесное. Богатей и собирай день от дня богатство славы божией. «Всех отрекся — говори с Павлом — да Христа приобрету».»
«А я верю, что самый тесный, жесткий и крутой путь бывает легким, если сам бог указывает дорогу к намерению и, конечно, указывает тому, кого родил к сему.»
«Свидетельствовать о свете — значит благовестить истину, правду и царствие божие внутри нас.»
«Если чем-то хочешь славиться, будь по естеству тем. Бытие и слава имени, как доброе зерно с ветвями, как источник с потоками как солнце с лучами, есть нераздельное, а тщеславие, как трава на кровлях растущая, прежде исторжения сохнущая.»
«Скажи мне, откуда такой безбожии потоп? Откуда суеверия, лицемерия и ереси? Откуда у христиан ругательство священной Библии? Где радение сладчайшей дружбы? Где согласие дражайшего мира? Где живость сердечного веселия? Кто безобразит и растлевает всякую должность? Несродность. Кто умерщвляет науки и художества? Несродность. Кто обесчестил чин священничий и монашеский? Несродность. Она каждому званию внутреннейший яд и убийца. «Учитель, иду по тебе». Иди лучше паши землю или носи оружие, отправляй купеческое дело или художество твое. Делай то, к чему рожден, будь справедливый и миролюбивый гражданин — и довлеет.»
«Если, по пословице, на должность мостишься, как коза на кровлю, для того, чтоб через нее вскочить на кучу изобильного тщеславия, видно, как в зеркале, что ты не к должности усерден, а посему и не рожден, следственно, и не записан на небесах, разве у людей.»
«Если любишь прибыль, ищи ее приличным путем. 1000 на то перед тобою благословенных ремесел.»
«Ищи себя внутри себя».
«Но не бешенством ли пахнет приносить хранителю своему ладан, вино, цветы, а не последовать ему туда, куда ведет божий сей наставник?»
«Не ревнуй в том, что не дано от бога.
Без бога (знаешь) ни же до порога.
Если не рожден — не суйся в науку.
Ах! Премного сих вечно пали в муку,
Не многих мать породила к школе.
Хочь ли быть счастлив? — будь сыт в своей доле.»
Примечания:
«5 Авторство этого афоризма приписывают многим мыслителям античности, в том числе и Фалесу из Милета, который считается одним из семи древнегреческих мудрецов. Сковорода посвящает вопросу о самопознании свои главные произведения. — 413.»
«16 Сковорода устанавливает связь египетской, греческой и римской мифологии. — 425.»
«33 Желаешь быть счастливым? Будь доволен своей судьбой»
«37 Речь пдет об эмблематических и символических рисунках, почерпнутых и воспроизведенных из книгп «Эмблемы и символы», вышедшей первым изданием в 1705 г. в Амстердаме, а затем несколько раз переиздававшейся. — 453.»
«43 Купидон — в римской мифологии бог любви, соответствует греческому Эроту. Сковорода истолковывает мифические представления в соответствии с собственным пониманием любви как духовного стимула человеческих отношений. — 456.»
📖 Григорий Сковорода. Сочинения в двух томах. Том 1. (Конспект) Первый том включает произведения Г.Сковороды, написанные в 1750—1775 гг. Порядок размещения произведений позволяет проследить эволюцию философских взглядов Г. С. Сковороды. Том открывается сборником стихов «Сад божественных песен». Из «Сада» выбраны песни, представляющие ценность в философском отношении. «Басни Харьковские» и последующие произведения, среди которых и два недавно найденных—«Беседа 1-я» и «Беседа 2-я», характеризуют мыслителя как философа, поставившего в центре своей системы этико-гуманистическую концепцию. Том завершает «Разговор, называемый Алфавит, или Букварь мира».
Journal information