Психоаналитик Виктор Мазин, философ Александр Погребняк и художница Ирена Куксенайте (все жители Санкт-Петербурга) решили публично признаться в своей страсти к циклу о Незнайке замечательного и далеко не только детского писателя Николая Носова. На этот шаг их толкнуло твёрдое убеждение, что в образе Незнайки, его интеллектуальной контркомпетентности и моральной антисостоятельности, заключён ресурс, столь необходимый всем нам сегодня для выживания в космосе, подчинённом логике современного капитализма,- а уже завтра, возможно, он окажется полезен и для изживания этой чудовищной проекции технонауки административно-менеджериального безумия! Читателю предлагается вновь совершить захватывающие и поучительные путешествия в Солнечный город и на Луну, занимаясь попутно психоанализом, философией, критикой политической экономии и другими жизненно важными практиками осмысления реалий сегодняшней российской и мировой действительности.
Цитаты из книги Незнайка и космос капитализма:
Гуманитарное знание вызывает во времена лунного капитализма особую ненависть: дружба, забота, совесть и все из разряда того, что не удаётся формализовать и выразить в точных величинах.
Лакан: условия науки не могут быть созданы эмпиризмом.
Истина и знание для Лакана отнюдь не одно и то же. Истина - то, чего знанию не достаёт для полного осуществления.
Поле истины говорящего субъекта, то есть субъекта бессознательного - область психоанализа.
Лакан: космонавтов не существует, потому что нет никак космоса. Космос - это точка зрения.
Знайка - дискурс господина и университета, попросту говоря, он-агент господина Университета. Незнайка - агент истерического и психоаналитического дискурса, вопрошающего и нарративного. Что значит нарративного? Того, что строится на рассказе, а наука, - напоминает Лиотар, с самого начала конфликтовала с рассказами. Незнайка же - яркий представитель мира рассказов, историй.
Знайке этого не понять, зато как же понятно это Фрейду, которого учёные первым делом обвинили в том, что он пишет не научные трактаты, а рассказы!
Жан-Франсуа Лиотар: сетовать на утрату смысла в эпоху постмодерна значит сожалеть, что знание не является в основном нарративным.
«Нет», которого нет в бессознательном, бессознательное признает. Незнайка в логике Фрейда отмечен тем отрицанием, которое суть признание вытесненного знания. Не-Знайка - тот, кто знает и не знает одновременно. Не-Знайка - расщеплённый субъект, который знает, но не знает, что знает, и потому оказывается в постоянном поиске того, что он никогда не терял, а никогда не терял он той истины, которая всегда уже неполная, не-вся. Так говорит о ней Лакан, и дальше, поясняя это положение, следует двум траекториям мысли. Первая траектория: есть два знания. Одно - университетское, объективное, паранойяльное, полное, нарциссическое; его представителем как раз является Знайка. Неудивительно, что он испытывает недоверие к словам: «Знайка знал, что чем больше слов, тем больше путаницы». Второе - частичное, вопрошающее, забытое, истерическое. Второе знание - то, которому вечно не достаёт истины. Незнайка - агент истерического дискурса, а дискурс этот, напоминает Лакан, отличается постоянным вопрошателем.
Истина, конечно, связана с желанием. Конечно, она указывает на любовь.
Заключительный раздел статьи Лакана называется «что должен уметь психоаналитик: не ведать того, что знает». Лакан подчеркивает, что именно не-знание позволяет сохранять сингулярность каждого психоаналитического случая. Так он говорит о задаче «сознательного упрочения аналитиком своего незнания всякого субъекта, приходящего к нему для анализа, каждый раз возобновляемого невежества, не позволяющего видеть в ком бы то ни было лишь очередной случай».
Психоаналитик - субъект не знающий, а якобы знающий. И если можно говорить об успехе в психоанализе, то заключается он «в росте не-знания».
Если Фрейд обращается к досократикам, то Лакан и к ним, а ещё и к буддийским размышлениям о любви, ненависти и неведении, то есть о том, что в буддизме называется клешами, затуманивающими картину аффектами.
Консенсус «насилует гетерогенность языковых игр, а иннновация появляется всегда из разногласия». (Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна.)
Сегодня важен не изобретатель, а как раз эксперт: «нет больше ученых, есть только эксперты». (Stiegler B. Etats de choc)
Маркетинг был изобретён племянником Зигмунда Фрейда Эдвардом Бернейсом. Бернейс тщательно изучил труды своего дяди и «предложил полностью поменять конфигурацию американской индустриальной политики в качестве либидинальной экономики» (Stiegler B. Pharmacology of Desire: Drive-Based Capitalism and Libidinal Dis-economy). Либидинальная экономика, основанная на маркетинге, производит то, что Стиглер называет по аналогии с биовластью Фуко психовластью. Психовласть «контролирует индивидуальное и коллективное поведение потребителей, канализируя их либидинальную энергию к товарам». Первым шагом оказывается переход от желания к влечению. Один из способов этого перехода - потребление, которое не имеет права привязываться к объектам; важны не объекты, а их постоянная замена, то есть либидо влечения нацелено на циркуляцию потребления как такового. Такова оборотная сторона экономики, поддерживаемой непрерывными инновациями. Вторым шагом оказывается подмена самого психоаналитического понятия «влечение» биологическим «инстинктом». Новый капиталистический рынок товаров замещается животноводческой фермой по производству индивидов, наделённых базовым инстинктом потребления. Причём к потреблению относятся не только товары и услуги, но информация и развлечения. Потребительское общество предполагает пролетаризацию потребителя, т.е. отчуждение его умения что-либо делать, жить, фантазировать, теоретизировать. Отчуждение к тому же происходит и в связи с техническими гаджетами. По технообъектам встречают, по ним провожают; происходит «самоотчуждение индивидов, вынужденных телесно и духовно формировать себя в соответствии с мерками технической аппаратуры» (Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика просвещения).
Газеты, радио, телевидение полностью контролируют мысли и разговоры лунатиков. Медиатизация новостей мгновенно подвергает вытеснению то, что только что казалось невероятно важным событием. Вытеснение оказывается механизмом индустрии забвения, а бессознательное - предметом эксплуатации и маркетинга, и не только бессознательное с его желаниями, но и либидо с его влечениями.
«Мафия вытесняет буржуазию, и капитализм становится по сути дела мафиозным» (Stiegler B. Pour une nouelle critique de l’economie politique)
Зачем лунные коротышки стремятся владеть как можно большим количеством денег? Ответ - тщеславие, дух соперничества. Богач строит дом, взирая на другого, стремясь его превзойти. То же самое касается прислуги, числа автомобилей. Так между коротышками выстраиваются зеркальные отношения. Один моделирует свою жизнь по образу и подобию другого. Все строится на сравнении. Фрейд, кстати, рассказывая историю одного малыша, пишет, что тот был одержим желанием сравнивать, причём самые разные вещи - людей, лошадей, других зверей и даже паровозы. Тогда Фрейд понял, что «я» это - масштаб, «которым оценивается мир; путём постоянного сравнения с собой научаешься понимать его» (Фрейд З. Анализ фобии пятилетнего мальчика). На Луне было принято сравнивать только одно - богатство. Сравнивать и хвалиться превосходством. Именно богатство определяет то, чего стоит коротышка. По капиталу его встречают, по капиталу провожают. Он = его капитал.
Погоня за деньгами и всем тем, что на них покупается, никогда не имеет предела. Другие всегда рядом. Зеркала умножают фигуры до бесконечности.
Тщеславие такая вещь: его ничем не насытишь, тщеславие - это когда хочется другим пыль в глаза пустить ( Носов Н.Н. Незнайка на Луне). Так вот почему на улицах столько пыли!
Система лунного капитализма позволяет не только быть богатым, но и имитировать богатство, брать его как бы в долг. Попросту говоря, речь идёт о кредитовании и рассрочке. Главное такой богач в долг считает, пусть «все воображают, что я тоже богач». Система зеркал работает.
С деньгами возможно все, или, иначе говоря, невозможного как бы и не существует. Деньги - разменная монета символического на воображаемое. Они даже помогают изменить собственное я. Например, с помощью пластической хирургии изменить свою внешность. Образ собственного я не просто отражается в деньгах, но в них преобразуется.
Таким образом, все, включая внешность, и идентичность, можно изменить, купить. Все - соизмеримо. Никакого трансцендентного Незнайки нет и в помине. Есть царство воображаемого. Можно даже сказать, и товаров нет, есть лишь реклама товарного фетишизма.
«Знание производится и будет производиться для того, чтобы быть проданным, оно потребляется и будет потребляться, чтобы обрести стоимость в новом продукте, и в обоих этих случаях, чтобы быть обмененным» ( Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна).
Рынок не интересует истина, его интерес - набор определенных компетенций, эффективность и продуктивность; только они заслуживают доверия, причём в занесённой в таблицы форме.
«В поле Большого Другого - рынок, который тотализирует заслуги, ценности и который гарантирует организацию выбора, предпочтений» ( Lagan J. Le seminaire. Liver XVI. D’un Autre a l’autre). Большой Другой действует лишь при наличии пробела, интервала, пустого звена в цепи означающих.
На рынке оказывается такой товар, как наслаждение.
«Без денег нет ни доказательства, ни проверки высказываний, ни истины. Научные языковые игры становятся играми богатых, или самые богатые имеют больше всего шансов быть правыми. Уравнение состоит из богатства, эффективности и истины» (Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна).
Формула «знание - сила» отошла в прошлое. Речь теперь идёт исключительно об информации. Товар - информация. Знание - не товар.
«В эпоху информатики вопрос о знании более чем когда-либо становится вопросом об управлении» ( Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна).
Индустрия развлечений оказывается, наряду с массмедиа, принципиальным инструментом системной глупости.
«Как кто-то посмел мыслить? Вам что, не хватает развлечений?!»
Адорно и Хоркхаймер пишут, что фильмы, сошедшие с конвейера культуриндустрии воспрещают зрителю мыслительную активность.
Карусель потребления-развлечения - карусель забвения, вращающаяся по орбите влечение - наслаждение - повторение, подготавливающая коротышек к переходу в животное состояние.
Для Канта ностальгия была связана не с тоской по пространству, а с тоской по времени.
Две главные Книги о капитализме: Капитал и мертвые души
Жиль Делез и Феликс Гваттари показали, что бред психотика (включая его параноидальный и шизофренический полюса) выражает собой великий протест против капиталистической невротизации субъекта.
Априорная универсальная взаимосвязь мировых явлений
Имя - единство идеи-смысла
Согласно Александру Кожеву, именно возможность и необходимость ошибки конституирует собственно человеческий, то есть исторический характер времени (Кожев А. Введение в чтение Гегеля)
Незнайка - не субъект-субстанция, а субъект-приключение ( приключением в 18 веке в одном русском пособии по философии была переведена «акциденция»)
В «яме», куда падает Незнайка-Фалес, виртуально содержится вся последующая картография «одиссеи Духа», будь то пещера Платона, ад Данте и т.д. Да и в самом имени Незнайки разве не то озвучено, что со времён Сократа составляет единственно возможную формулу подлинности бытия в мире?
Ведь то, что с самого начала упускает из виду профессор Кац, так это постоянно обличаемый Носовым неподлинный характер земного существования.
Незнайка достиг уровня «ученого незнания» того, что (не) следует знать.
Подлинная полнота бытия обретается по ту сторону техник приобретательства.
Зеркало осуществляет индентификацию субъекта
«Дурацкий остров», описанный Носовым, это, конечно же, изображение современного капитализма.
Стадо баранов, мирно пасущихся под бдительным контролем кудлатых псов и в самом процессе своей жизни непрерывно производящих и воспроизводящих богатство - это наиболее точный образ современного капитализма.
Для функционирования системы требуется именно мирно пасущееся стадо, непрерывное разрастание «голой жизни», управляемой заботливой «пастырской властью».
Жизнь в Солнечном городе - это картина будто бы полностью реализованного коммунизма
Как показал Мартин Хайдеггер, совесть отнюдь не исчерпывается тем или иным содержательным «моральным предписанием», в своём существе ее голос воплощает «зов бытия»: совесть осуществляет призыв быть, быть самому, «от первого лица», а не от лица каких-либо внешних «институций», «объективного устройства» природы и общества.
Под видом «информирования» новостная индустрия занимается своим извечным делом - истеризирует население, производит субъекта, чьё желание отвлекается от позитивных целей и начинает управляться такой чисто отрицательной величиной, как «безопасность»: они (другие, чужие) опять среди нас, они всегда были среди нас!
Истина, говорит Хайдеггер, это изначально «А-летейя», сила, сопротивляющаяся забвению.
«Карусель потребления-развлечения - карусель забвения, вращающаяся по орбите влечение-наслаждение-повторение, подготовляя переход из в животное состояние». Мазин В. Не с луны свалился я.
Journal information