Представьте себе: вы на краю пропасти. И в этот судьбоносный момент некий человек спасает вашу жизнь. Взамен вы даете ему обязательство следовать всем его указаниям. Это должно изменить вашу жизнь, сделав ее более радостной и счастливой. Это больше, чем роман, это размышление о себе, которое должно побудить вас взять судьбу в собственные руки.
📗Книга «Бог всегда путешествует инкогнито» Лорана Гунеля, входящего в пятерку самых популярных беллетристов Франции, стала всемирным бестселлером, несколько лет возглавляла топ-листы продаж во Франции и была переведена на множество языков.
💫 В этом романе есть упоительные страницы, показывающие нам, как преодолеть наши страхи и запреты. Эрик Пигани. Psychologies
💫 История, которую рассказывает Гунель, потрясающая, она легко читается, настолько, что даже забываешь о времени. Эта книга встает в один ряд с произведениями Марка Леви и Гийома Мюссо. Critiques libres
💫 Гунель объясняет нам основные принципы, необходимые для того, чтобы сделать нашу жизнь лучше, и заставляет нас задаться вопросами о нашем отношении к другим и к себе. Biblioblogue
Лоран Гунель — французский писатель и специалист по развитию личности. Один из пяти самых продаваемых писателей Франции. Переведен более чем на 30 языков! Лоран родился 10 августа 1966 года. В 1988 году, по желанию родителей, получил высшее экономическое образование в Париже, окончив аспирантуру в Сорбонне, и начал работать бухгалтером в крупной компании. Однако работа не приносила Лорану удовлетворения, и он занялся изучением психологии, философии и социологии в Калифорнийском университете. С целью изучить восточные учения и психологию шаманизма, он совершил поездки в США, Финляндию и Бали. После этого Лоран стал консультантом по вопросам человеческих взаимоотношений, личностного и профессионального роста, а также преподавал в университете Клермон-Ферран.
Цитаты из книги Лоран Гунель - Бог всегда путешествует инкогнито:
Крупных проблем не бывает. Бывают мелкие личности.
Счастье делает тебя эгоистом.
— Я много размышлял о тебе, — начал он наконец. — У тебя действительно проблема на проблеме. И главная в том, что ты боишься людей. Не знаю, сознаешь ли ты это, но ты не решаешься ни себя преподнести, ни ясно выразить свои желания. Тебе очень трудно противиться чужой воле и решительно высказать несогласие. Короче, ты живешь не своей жизнью, а все время находишься под чьим-то влиянием, пугаясь чужой реакции. А потому первое задание, которое я тебе дам, будет заключаться в том, чтобы заставить тебя пересилить собственную нерешительность и научиться ясно выражать свои желания и добиваться того, что хочешь.
— К роли жертвы?
— Так можно назвать ту жизненную позицию, в которую многие себя неосторожно загоняют. Она состоит в том, чтобы жить, как придется, словно кто-то нам приказывает, а мы безотчетно подчиняемся.
— Насколько я понял вчера, тебе нравится, когда тебя считают человеком, старающимся для других, и ты надеешься, что взамен другие оценят твои «жертвы». И потом, ты любишь вызвать к себе жалость и таким образом завоевать симпатии. Между нами, это вранье: все исследования показывают, что наибольшие симпатии привлекают к себе те, кто живет согласно собственному выбору. И все твои стенания производят впечатление только на тебя самого.
— И на смертном одре ты сможешь сказать: «Я ничего в своей жизни не добился, ничего не имел, зато все вокруг считали меня очень милым». Гениально!
Можно быть настойчивым и при этом вызывать симпатию. И совсем необязательно при этом грубить.
— Жизнь — это тебе не теория. Я верю только в силу пережитого опыта. Только пережитый опыт способен изменить человека. Все остальное — болтовня, интеллектуальная мастурбация.
— Знаешь, можно воспринимать жизнь как серию ловушек, в которые надо не угодить, а можно — как поле для игры, где на каждом углу поджидает обогащающий тебя опыт.
Оказывается, поведение других людей по отношению ко мне определяется моим поведением по отношению к ним… Я сам вызываю и регулирую их реакцию.
Я обнаружил, что мне необязательно довольствоваться ролью ведомого.
— Знаешь, когда ты сказал: «Там мне не дают быть самим собой», мне захотелось ответить: «Наоборот, тебе дают быть самим собой, более того, тебя к этому раз за разом подталкивают. От этого ты и задыхаешься».
И все равно ты испытываешь потребность как-то приноровиться к тем, от кого ждешь оценки. Ты боишься, что в тебе разочаруются и тебя отвергнут. Вот почему ты не позволяешь себе ни говорить, что думаешь на самом деле, ни поступать сообразно своим представлениям. Ты все время делаешь над собой усилие, чтобы соответствовать ожиданиям других. И ведь тебя об этом никто не просит, Алан, инициатива только твоя.
Ты так поступаешь бессознательно. Ты полагаешь, что иначе тебя не будут любить и не станут с тобой общаться. И, сам не отдавая себе отчета, ты без конца себя к чему-то принуждаешь. Твоя жизнь проходит в подчинении, потому ты и не ощущаешь себя свободным. И… ты хочешь подчиняться.
— Видишь ли, Алан, когда мы стремимся никого не разочаровать, соответствовать чужим ожиданиям или уважать чужие обычаи, это часто приводит к тому, что люди начинают вести себя с нами нагло, будто мы обязаны им подчиняться. И они это воспринимают как норму. Если ты чувствуешь себя виноватым, уйдя с работы на час раньше, то твой начальник только усугубит чувство вины. И это вовсе не означает, что он плохой человек. У него тоже все происходит бессознательно: он чувствует, что для тебя неприемлемо смыться раньше, потому и задевает тебя. Ты сам провоцируешь его реакцию, понимаешь?
Свобода внутри нас. Она должна исходить от нас самих. Не жди, что она придет со стороны.
— Есть множество исследований о выживших узниках концлагерей во время Второй мировой войны. В одном из них говорится, что у всех оставшихся в живых была одна общая черта: они остались свободными внутри себя. К примеру, даже если у них на целый день был маленький кусочек хлеба, они говорили себе: «Я волен съесть этот хлеб, когда захочу. Я свободен в выборе момента, когда его проглотить». С помощью выбора, который может в их положении показаться смехотворным, они сохранили в себе чувство свободы. Оно и помогло им выжить.
Но если стремиться избегать в жизни всего, что внушает страх, никогда не поймешь, что большинство страхов мы придумываем себе сами. Единственный способ проверить, что истинно, а что ложно, — выяснить этот вопрос на поле боя. Вот почему иногда полезно схватить себя за руку, даже рискуя сделать себе больно, чтобы испытать на прочность то, что вызывает ужас, пока не появится шанс убедиться, что ужас этот — надуманный.
Ты ошибочно полагаешь, что люди перестанут тебя любить, если ты не будешь поступать по их критериям. И поскольку у тебя есть потребность соответствовать образу, созданному другими, ты начнешь изображать сдвиг по фазе.
Все перемены происходят внутри нас, а не извне.
Никто не может изменить мир, не обретя самого себя. А для этого надо взять себя в руки.
Если тебе не нравится, что твой патрон тебя не уважает, не жди, что он изменится: это твоя задача заставить себя уважать. Прикинь, что ты можешь изменить в себе, чтобы хотелось отнестись к тебе с респектом: может, манеру общаться, манеру говорить, сообщать о своих успехах… Может, стоит пресекать неуместные замечания…
Если человек не уверен в себе, он наверняка допустит несколько проколов, за которые зацепится мучитель. Ему достаточно только нажать там, где больно.
— Насколько я понял вчера, тебе нравится, когда тебя считают человеком, старающимся для других, и ты надеешься, что взамен другие оценят твои «жертвы». И потом, ты любишь вызвать к себе жалость и таким образом завоевать симпатии. Между нами, это вранье: все исследования показывают, что наибольшие симпатии привлекают к себе те, кто живет согласно собственному выбору. И все твои стенания производят впечатление только на тебя самого.
— И на смертном одре ты сможешь сказать: «Я ничего в своей жизни не добился, ничего не имел, зато все вокруг считали меня очень милым». Гениально!
Можно быть настойчивым и при этом вызывать симпатию. И совсем необязательно при этом грубить.
— Жизнь — это тебе не теория. Я верю только в силу пережитого опыта. Только пережитый опыт способен изменить человека. Все остальное — болтовня, интеллектуальная мастурбация.
— Знаешь, можно воспринимать жизнь как серию ловушек, в которые надо не угодить, а можно — как поле для игры, где на каждом углу поджидает обогащающий тебя опыт.
Оказывается, поведение других людей по отношению ко мне определяется моим поведением по отношению к ним… Я сам вызываю и регулирую их реакцию.
Я обнаружил, что мне необязательно довольствоваться ролью ведомого.
— Знаешь, когда ты сказал: «Там мне не дают быть самим собой», мне захотелось ответить: «Наоборот, тебе дают быть самим собой, более того, тебя к этому раз за разом подталкивают. От этого ты и задыхаешься».
И все равно ты испытываешь потребность как-то приноровиться к тем, от кого ждешь оценки. Ты боишься, что в тебе разочаруются и тебя отвергнут. Вот почему ты не позволяешь себе ни говорить, что думаешь на самом деле, ни поступать сообразно своим представлениям. Ты все время делаешь над собой усилие, чтобы соответствовать ожиданиям других. И ведь тебя об этом никто не просит, Алан, инициатива только твоя.
Ты так поступаешь бессознательно. Ты полагаешь, что иначе тебя не будут любить и не станут с тобой общаться. И, сам не отдавая себе отчета, ты без конца себя к чему-то принуждаешь. Твоя жизнь проходит в подчинении, потому ты и не ощущаешь себя свободным. И… ты хочешь подчиняться.
— Видишь ли, Алан, когда мы стремимся никого не разочаровать, соответствовать чужим ожиданиям или уважать чужие обычаи, это часто приводит к тому, что люди начинают вести себя с нами нагло, будто мы обязаны им подчиняться. И они это воспринимают как норму. Если ты чувствуешь себя виноватым, уйдя с работы на час раньше, то твой начальник только усугубит чувство вины. И это вовсе не означает, что он плохой человек. У него тоже все происходит бессознательно: он чувствует, что для тебя неприемлемо смыться раньше, потому и задевает тебя. Ты сам провоцируешь его реакцию, понимаешь?
Свобода внутри нас. Она должна исходить от нас самих. Не жди, что она придет со стороны.
— Есть множество исследований о выживших узниках концлагерей во время Второй мировой войны. В одном из них говорится, что у всех оставшихся в живых была одна общая черта: они остались свободными внутри себя. К примеру, даже если у них на целый день был маленький кусочек хлеба, они говорили себе: «Я волен съесть этот хлеб, когда захочу. Я свободен в выборе момента, когда его проглотить». С помощью выбора, который может в их положении показаться смехотворным, они сохранили в себе чувство свободы. Оно и помогло им выжить.
Но если стремиться избегать в жизни всего, что внушает страх, никогда не поймешь, что большинство страхов мы придумываем себе сами. Единственный способ проверить, что истинно, а что ложно, — выяснить этот вопрос на поле боя. Вот почему иногда полезно схватить себя за руку, даже рискуя сделать себе больно, чтобы испытать на прочность то, что вызывает ужас, пока не появится шанс убедиться, что ужас этот — надуманный.
Ты ошибочно полагаешь, что люди перестанут тебя любить, если ты не будешь поступать по их критериям. И поскольку у тебя есть потребность соответствовать образу, созданному другими, ты начнешь изображать сдвиг по фазе.
Все перемены происходят внутри нас, а не извне.
Никто не может изменить мир, не обретя самого себя. А для этого надо взять себя в руки.
Если тебе не нравится, что твой патрон тебя не уважает, не жди, что он изменится: это твоя задача заставить себя уважать. Прикинь, что ты можешь изменить в себе, чтобы хотелось отнестись к тебе с респектом: может, манеру общаться, манеру говорить, сообщать о своих успехах… Может, стоит пресекать неуместные замечания…
Если человек не уверен в себе, он наверняка допустит несколько проколов, за которые зацепится мучитель. Ему достаточно только нажать там, где больно.
Человек страшится перемен, всего нового и зачастую предпочтет остаться в привычной скорлупе, даже если ему там тошно, чем вылезти из этой скорлупы в незнакомую обстановку.
Вспомни Платонову пещеру! Платон описывает людей, родившихся в некоем подобии темного грота и никогда его не покидавших. Эта пещера и была их универсумом, пусть темным, но привычным, а следовательно — надежным. Они наотрез отказывались выйти наружу, потому что незнакомый мир казался им враждебным и опасным. И до сих пор они так и не смогли увидеть, что за пределами их пещеры лежит напоенный солнцем, прекрасный и свободный мир… Нынче многие живут в Платоновой пещере, сами не отдавая себе в этом отчета. Они смертельно боятся всего нового и отвергают любые перемены, касающиеся их лично. У них есть идеи, мечты, проекты, но они никогда не могут их осуществить, парализованные безотчетным страхом. Их руки и ноги закованы в цепи, ключ от которых находится у них же самих. Цепи висят у них на шее, но они никогда их не снимут.
Заключи в себя мир другого человека, и он откроется тебе.
Постарайся сам понять другого, прежде чем искать понимания.
Твои эмоции, как правило, бессознательно передаются собеседнику. Если ты его не любишь, он это так или иначе почувствует, даже если ты удачно это скроешь.
— Заключить в себя мир другого человека означает, что в тебе должно созреть страстное желание войти в его мир. Интерес к его миру должен доходить до стремления ради эксперимента влезть в его шкуру: с удовольствием думать, как он, верить в то, во что верит он, даже говорить и двигаться, как он. Когда тебе это удастся, ты будешь точно чувствовать все, что чувствует другой, и по-настоящему его понимать. Каждый ощутит себя на одной волне с собеседником. И ты сможешь добиться обратной связи. У вас обоих возникнет чувство заинтересованности друг другом, и ты поймешь, что другой тоже хочет тебя понять. И он тоже проявит интерес к твоему миру, подчинившись желанию подольше продлить беседу.
Стоит намеренно синхронизировать свою позу с позой собеседника, как вам обоим становится гораздо легче общаться. И в результате намного улучшается качество общения. Однако чтобы добиться большего, недостаточно просто использовать эту технику: надо иметь искреннее желание соединиться с миром собеседника.
Самые тяжелые минуты таят в себе скрытое предназначение нас возвысить.
Когда нам выпадает испытание, мы зачастую встречаем его с гневом и отчаянием, возмущаясь несправедливостью происходящего. Но гнев делает нас глухими, а отчаяние слепыми. И мы упускаем возможность подняться и вырасти. И удары и поражения начинают сыпаться на нас со всех сторон. Это не означает, что судьба на нас ополчилась, это означает, что жизнь снова и снова пытается пробиться к нам со своим посланием.
Истинная уверенность в себе не зависит от мнения окружающих.
У тебя все получится только при одном условии: ты должен сильно захотеть войти в мир другого человека, прожить кусок его жизни изнутри, оказавшись на его месте и посмотрев на мир его глазами. Если твое желание искренне, то синхронизация станет для тебя магическим действом, поможет установить контакт и добиться такого качества взаимоотношений, что другому захочется их сохранить. И он, со своей стороны, тоже начнет налаживать контакт и бессознательно повторять твои движения. Но это не может быть конечной целью, это результат.
— Я понимаю, что цифры тебя не интересуют, но суть не в том, чтобы изобразить интерес к делам или вкусам другого человека. Нет. Главное — заинтересоваться им самим настолько, чтобы почувствовать удовольствие, которое он находит в цифрах. Это совершенно разные вещи… Когда ты подстраиваешься к его движениям, к его системе ценностей, разделяешь с ним заботы, делай это со стремлением влезть в его шкуру и жить его жизнью изнутри.
— Хорошо. Значит, вы хотите сказать, что мне не надо интересоваться цифрами, а надо почувствовать себя свободно в шкуре человека, интересующегося цифрами, сказав себе: «Так, а как это, что чувствует человек, который интересуется цифрами?» Получается, что так?
— Именно так! И самое интересное — экспериментировать с теми, чьи интересы для тебя абсолютно новы… И когда вы окажетесь в одной фазе, тогда и наступит чудо взаимопонимания.
— Отталкивая человека или его идеи, ты вынуждаешь его замкнуться и окопаться на своих позициях. Почему его должно интересовать твое мнение, если ты с порога отметаешь его точку зрения?
— Если же ты сделаешь усилие, подчас тебе неприятное, чтобы посмотреть на вещи его глазами, ты сможешь понять, почему он думает именно так и поступает именно так. А когда он почувствует, что его поняли и не осуждают, он, может быть, тоже прислушается к твоей позиции и изменит свою.
— То же самое и в человеческих отношениях: пытаясь кого-либо переубедить, ты посылаешь ему сильный энергетический толчок, который он тут же перенаправляет тебе и тоже тебя отпихивает. Ты отталкиваешь его — он отталкивает тебя.— Отталкивая человека или его идеи, ты вынуждаешь его замкнуться и окопаться на своих позициях. Почему его должно интересовать твое мнение, если ты с порога отметаешь его точку зрения?
— Если же ты сделаешь усилие, подчас тебе неприятное, чтобы посмотреть на вещи его глазами, ты сможешь понять, почему он думает именно так и поступает именно так. А когда он почувствует, что его поняли и не осуждают, он, может быть, тоже прислушается к твоей позиции и изменит свою.
— По сути дела, чем больше ты стремишься убедить человека, тем большее сопротивление ты у него вызываешь. И чем больше ты хочешь, чтобы он изменил позицию, тем меньше шансов, что он ее изменит. Физики давно это знают…
— Физики? Какое отношение физики имеют к межчеловеческим контактам?
— Это закон динамики. Еще Исаак Ньютон доказал, что действие равно противодействию.
— Оттолкнуть — значит исходить из своей точки зрения и пытаться навязать ее другому. Притянуть — значит исходить из точки зрения другого и постепенно подтягивать его к себе. Как видишь, мы не вышли за рамки философии синхронизации. Здесь мы тоже входим в мир другого человека, чтобы дать ему возможность измениться. И отправная точка везде одна: искать другого там, где он есть.
— Оттолкнешь ты — оттолкнут тебя…
— Верно также и обратное: когда ты хочешь избавиться от чьей-то навязчивости, то чем больше будешь отталкивать, тем настырнее будет становиться надоеда.
Когда ты вынашиваешь план мести, ты ощущаешь огромную энергию, но энергия эта отрицательная, разрушительная. Она тянет нас вниз, не дает расти…
Мы хотим отомстить тому, кто сделал нам зло. И мы стараемся ответить ему тем же. И подстраиваемся под него.
Но тогда в выигрыше остается он: ему удалось навязать нам свою модель, хотя специально он этого не добивался. Он просто позволил нам себя догнать.
Об этом я никогда не думал. Такие соображения вызывали тревогу. Выходит, если я поквитаюсь с Дюнкером, о чем я давно мечтаю, то это будет означать, что он имеет на меня влияние? Вот ужас!
Пытаться кому-то отомстить — это нанести вред себе самому.
Вторая фаза состоит в том, чтобы использовать энергию гнева; к примеру, совершить что-то такое, на что ты раньше никогда бы не отважился. Что-нибудь творческое, созидательное, что служило бы твоим интересам.Об этом я никогда не думал. Такие соображения вызывали тревогу. Выходит, если я поквитаюсь с Дюнкером, о чем я давно мечтаю, то это будет означать, что он имеет на меня влияние? Вот ужас!
Пытаться кому-то отомстить — это нанести вред себе самому.
— Все это очень мило, но что я должен сделать конкретно?
— Прежде всего, выразить сердечную боль, либо высказав этому типу все, что ты о нем думаешь, либо сделать это символически.
— Как это, символически?
— Ну, можешь, к примеру, написать ему письмо, выговориться в этом письме, а потом утопить письмо в Сене или сжечь.
Уверенность в себе многократно облегчает достижение любой цели и любых результатов…
— Мы все рождаемся с одинаковым потенциалом уверенности в себе, — сказал он. — А потом начинаем воспринимать комментарии наших родителей, нянь, преподавателей…
Если, по несчастью, они видят все в дурном свете, без конца ругая и упрекая нас, заостряя наше внимание на недостатках, просчетах и упущениях, у нас развивается привычка себя недооценивать и комплекс неполноценности. И все кончается тем, что малейшая бестактность выбивает нас из колеи, малейшая неудача заставляет усомниться в себе, а малейшая критика приводит к тому, что мы путаемся и теряем все аргументы. Мозг привыкает все оценивать со знаком минус, и нейронные связи крепнут с каждым шагом.
— А самое главное, надо себя все время заставлять делать над собой усилие. Наш разум слишком привязан к привычному образу мыслей, даже если он причиняет нам страдания. А вот что необходимо, так это обзавестись новым образом мыслей. Почаще думай о хорошем, о том, что вызывает в тебе положительные эмоции. Надо, чтобы установились, укрепились и стали преобладающими новые нейронные связи. Для этого нужно время. Упразднить прежний образ мыслей невозможно. Зато возможно добавить к нему новые позиции и сделать так, что они станут неколебимыми. Знаешь, людей ведь нельзя изменить, можно только указать им путь, а потом вызвать острое желание идти по этому пути.
Хочу тебе сообщить, что собираюсь дать тебе задание, которое ты должен выполнять ежедневно в течение… ста дней. Задание очень простое, но для тебя непривычное. Каждый вечер ты будешь посвящать минуты две тому, чтобы вспомнить прошедший день и найти в нем хотя бы три момента, которыми ты мог бы гордиться. Это могут быть скромные поступки, и необязательно совершённые в офисе. Может, ты переведешь слепого через улицу, когда сам очень торопишься. Или заметишь, что продавец обсчитался не в свою пользу, и вернешь ему лишние деньги. Или скажешь кому-нибудь все, что думаешь о нем хорошего. Не важно, какие обстоятельства и какие условия заставят тебя собой гордиться. Да и необязательно совершать какие-то поступки. Ты можешь остаться доволен тем, как отреагировал, что почувствовал… К примеру, остался спокоен в ситуации, когда обычно нервничаешь… Это задание приучит тебя день за днем отдавать себе отчет в том, что ты сделал хорошего и чего достиг. И ты постепенно переориентируешь внимание на те свои качества и достоинства, которые сделают из тебя успешного человека. Ощущение собственной значимости будет расти и перерастет в уверенность в себе. И уже никакие нападки или упреки не смогут вывести тебя из равновесия. Все это не будет тебя трогать. И вот тогда ты сможешь позволить себе роскошь простить врага и даже ему посочувствовать.
Оттолкни — и тебя оттолкнут… Но бывает и наоборот: чем больше хочешь избавиться, тем настырнее к тебе пристают.
Никогда нельзя оправдываться, если к тебе кто-то несправедлив, иначе тебе сразу сядут на шею.
— А ты поступай, как инквизиторы в Средние века. Как они говорили, когда применяли к кому-нибудь пытку?
— Не знаю…
— Он был подвергнут допросу с пристрастием.
— Допросу с пристрастием?
— Да.
— А при чем тут мой шеф?
— Он тебя несправедливо отчитывает, а ты подвергни его допросу, засыпь вопросами…
— А конкретнее?..
— Вместо того чтобы оправдываться, назадавай ему кучу вопросов, и пусть оправдывается он! И не отставай от него. Это он, а не ты должен доказать, что его упреки обоснованны. Проще говоря, пусть он побудет ишаком…
— Понятно…
— Припри его к стенке. Спрашивай, на каком основании он так говорит, и не давай ему прятаться за общими словами. Копай под него, требуй точных данных, фактов. И если он действительно непорядочен, ему придется пережить скверные моменты. И знаешь еще что?
— Что?
— Самое пикантное — это то, что тебе вовсе не надо проявлять никакой агрессии. Если подойти умеючи, ты сможешь поставить его на колени мягко, вежливо, полным почтения голосом.
— Недурно…
— И если все сделаешь правильно, то есть шанс, что он оставит тебя в покое.
Вечно спешащие люди — уже мертвецы…
Еще Эйнштейн говорил, что случай — это бог, который путешествует инкогнито…
Вечно спешащие люди — уже мертвецы…
Еще Эйнштейн говорил, что случай — это бог, который путешествует инкогнито…
Ты оттолкнешь — и тебя оттолкнут…
Не отталкивай, притягивай…
— Идея заключается не в том, чтобы приближаться к его системе ценностей. Если она не совпадает с твоей, это невозможно. Даже в том случае, когда система ценностей гнусна и отвратительна, личность подлежит… восстановлению. Важно не впасть в осуждение этих ценностей, сказать себе, что, даже если они тебя шокируют, единственный путь заставить личность изменить свои взгляды — это не отвергать ее вместе с ее идеями. Войти в мир человека означает поставить себя на его место, влезть в его шкуру и попробовать изнутри поверить в то, во что он верит, думать как он, чувствовать как он, и только потом вернуться на свои позиции. Только так можно понять человека, не судя его, почувствовать, что им движет, что заставляет его впадать в заблуждения. Между приближением и пониманием есть разница. Если ты правильно поставил себя на место твоего начальника, чтобы понять его образ мыслей, не осуждая, ты станешь к нему более терпимым и он это почувствует… У тебя появится надежда, что он изменится…
— Если тебе удастся, избегая любых суждений, войти в мир врага, влезть в его шкуру, понять его образ мыслей — словом, достичь того уровня человеческих отношений, который ему никогда не был доступен, у него непременно возникнет желание остаться на этом уровне. И тогда тебе будет достаточно быть самим собой, просто и естественно демонстрируя ему свою систему ценностей. И он проявит к ней интерес. Для этого вовсе не нужно просить его измениться или читать ему мораль. При том типе отношений, который ты ему предложишь, у него обязательно возникнет желание открыться тебе, понять, чем ты отличаешься, каковы твои ценности. И в конце концов он пойдет за тобой, позволит тебе на него влиять, изменит позицию и, следовательно, сам начнет меняться.
— Мы, мужчины, — снова заговорил Дюбре, — в глубинах нашего подсознания терзаемся тем, что не можем давать и нести с собой жизнь. Я убежден, что профессиональные амбиции, столь частые у большинства из нас, проистекают из стремления компенсировать этот пробел, заполнить образовавшуюся пустоту.
Действителен только тот лимит, какой ты сам себе поставишь.
Если ты рассуждаешь, будучи вставлен в определенные рамки, ты не найдешь новых решений, только те, что давно всем известны. Надо выйти из рамок!
— Идея заключается не в том, чтобы приближаться к его системе ценностей. Если она не совпадает с твоей, это невозможно. Даже в том случае, когда система ценностей гнусна и отвратительна, личность подлежит… восстановлению. Важно не впасть в осуждение этих ценностей, сказать себе, что, даже если они тебя шокируют, единственный путь заставить личность изменить свои взгляды — это не отвергать ее вместе с ее идеями. Войти в мир человека означает поставить себя на его место, влезть в его шкуру и попробовать изнутри поверить в то, во что он верит, думать как он, чувствовать как он, и только потом вернуться на свои позиции. Только так можно понять человека, не судя его, почувствовать, что им движет, что заставляет его впадать в заблуждения. Между приближением и пониманием есть разница. Если ты правильно поставил себя на место твоего начальника, чтобы понять его образ мыслей, не осуждая, ты станешь к нему более терпимым и он это почувствует… У тебя появится надежда, что он изменится…
— Если тебе удастся, избегая любых суждений, войти в мир врага, влезть в его шкуру, понять его образ мыслей — словом, достичь того уровня человеческих отношений, который ему никогда не был доступен, у него непременно возникнет желание остаться на этом уровне. И тогда тебе будет достаточно быть самим собой, просто и естественно демонстрируя ему свою систему ценностей. И он проявит к ней интерес. Для этого вовсе не нужно просить его измениться или читать ему мораль. При том типе отношений, который ты ему предложишь, у него обязательно возникнет желание открыться тебе, понять, чем ты отличаешься, каковы твои ценности. И в конце концов он пойдет за тобой, позволит тебе на него влиять, изменит позицию и, следовательно, сам начнет меняться.
— То есть вы хотите сказать, что, оказавшись на его территории, я вызову у него желание обследовать мою?
— В каком-то смысле. Оставаясь самим собой, ты для него представляешь другую модель мира, иной взгляд на вещи, иную модель поведения. Ему это будет интересно, а тебя избавит от необходимости формулировать требования и высказывать упреки.
— Помните, мы с вами говорили о Ганди…
— Вот-вот… «Мы сами должны стать теми переменами, которые хотим видеть в мире».
— Мы, мужчины, — снова заговорил Дюбре, — в глубинах нашего подсознания терзаемся тем, что не можем давать и нести с собой жизнь. Я убежден, что профессиональные амбиции, столь частые у большинства из нас, проистекают из стремления компенсировать этот пробел, заполнить образовавшуюся пустоту.
Действителен только тот лимит, какой ты сам себе поставишь.
Если ты рассуждаешь, будучи вставлен в определенные рамки, ты не найдешь новых решений, только те, что давно всем известны. Надо выйти из рамок!
— Я знаю, что вы презираете любовь. Она для вас — ничто, пустое место. На самом деле вы просто неспособны любить. Вы меняете женщин, которые все, как одна, вдвое моложе вас, потому что боитесь влюбиться хоть в одну из них. Это вас устраивает: вы добиваетесь того, что вам надо от жизни. Вы навязываете свою волю, а для вас это — предел мечтаний. Я у вас в долгу и знаю цену своего долга. Но все это бесполезно, если не умеешь любить, любить человека, любить людей… Вы курите в общественных местах, вы разъезжаете по полосе общественного транспорта, вы презираете интересы других людей.Но если отгородиться от всего мира, как тогда узнать, что нужно людям? Невозможно жить только для себя, жизнь тогда теряет смысл. Никакие блага в мире не способны заменить тепло человеческого общения, чистоту чувства, даже искреннюю улыбку соседа на пороге дома или дружелюбный взгляд прохожего. Ваши теории безупречны, эффективны, даже гениальны, но вы забываете об одной вещи, всего-навсего об одной, но она-то и есть главная: вы разучились любить.
Для того чтобы в отношениях происходили чудесные, магические события, надо любить другого. Любить другого. Видимо, это и был ключ к любым отношениям — и дружеским, и профессиональным.
На следующую ночь мне приснился забавный сон. Я оказался в Штатах, на какой-то ферме в Миссисипи. В кринку со сливками угодила лягушка. Стенки у кринки были высокие, и она оказалась в западне. Жидкие, скользкие сливки не давали никакой опоры, чтобы выпрыгнуть наружу. Шансов у лягушки не было. Участь ее была решена. Ей оставалось только утонуть. Но она своей лягушачьей головой не могла постичь неизбежности и продолжала барахтаться изо всех сил, не понимая, что все напрасно и что ей не выбраться из смертельного плена. Она барахталась, барахталась, и дело кончилось тем, что из сливок получился маленький кусочек масла. Теперь лягушка имела опору под лапками и могла выпрыгнуть из кринки.
Каждый из участников, без всякой подготовки, должен в течение десяти минут говорить на тему, которую выберет сам. Затем остальные участники пишут на листке бумаги свои фидбэки и передают ему.
Для того чтобы в отношениях происходили чудесные, магические события, надо любить другого. Любить другого. Видимо, это и был ключ к любым отношениям — и дружеским, и профессиональным.
На следующую ночь мне приснился забавный сон. Я оказался в Штатах, на какой-то ферме в Миссисипи. В кринку со сливками угодила лягушка. Стенки у кринки были высокие, и она оказалась в западне. Жидкие, скользкие сливки не давали никакой опоры, чтобы выпрыгнуть наружу. Шансов у лягушки не было. Участь ее была решена. Ей оставалось только утонуть. Но она своей лягушачьей головой не могла постичь неизбежности и продолжала барахтаться изо всех сил, не понимая, что все напрасно и что ей не выбраться из смертельного плена. Она барахталась, барахталась, и дело кончилось тем, что из сливок получился маленький кусочек масла. Теперь лягушка имела опору под лапками и могла выпрыгнуть из кринки.
Каждый из участников, без всякой подготовки, должен в течение десяти минут говорить на тему, которую выберет сам. Затем остальные участники пишут на листке бумаги свои фидбэки и передают ему.
— Я думаю, Дубровский стал для Лакана настоящей идеей фикс. Ему не давала покоя быстрота результатов Дубровского, и он стал все больше и больше сокращать время собственных сеансов. Кончилось тем, что минут через пять, едва пациент успевал начать свою исповедь, Лакан его прерывал и говорил: «Сеанс окончен».
— Но это безумие какое-то…
— И это еще не все. Он до такой степени завидовал Дубровскому, что начал поднимать свои тарифы до заоблачных высот. Всего за несколько минут он запрашивал пятьсот франков: сумму, даже по тем временам фантастическую. Один из его пациентов запротестовал. Так он вырвал у него из рук портмоне, чтобы отсчитать свой гонорар. Да, мой Жако действительно съехал с катушек.
Но Франция есть Франция: чем менее понятно вы излагаете, тем скорее сойдете за гения.
Несмотря на то что я рисковал потерять все и оказаться на улице, меня вело одно страстное желание: дойти до цели.
Но Франция есть Франция: чем менее понятно вы излагаете, тем скорее сойдете за гения.
Несмотря на то что я рисковал потерять все и оказаться на улице, меня вело одно страстное желание: дойти до цели.
— Мне страшно, — сказал я ему.
— Страшно? — отозвался он своим хриплым голосом.
— Да. Мне предстоит сегодня говорить перед людьми и рассказать им свой взгляд на некоторые вещи. И это вгоняет меня в страх.
Он с недоверчивым видом принялся следить глазами за прохожими.
— Не вижу, в чем проблема. Я всегда говорю, что думаю, если вообще думаю, и все кончается хорошо.
— Не так все просто… Я буду не один. На меня будут смотреть, меня будут слушать, обо мне станут судить…
— Да ладно! Если они такие привереды, тем хуже для них! Надо говорить, что думаешь. Слушать свое сердце, а не страх. Тогда и страха не будет.
Может, мы неосознанно находимся под влиянием среды, в которой родились, и это она препятствует тому, чтобы мы поднимались на уровень, превосходящий уровень нашей семьи? Может, мы сами себе не позволяем туда забираться? Или, выйдя за пределы планов, которые строили наши родители, мы в глубине души чувствуем, что оказались в запретной зоне? Не исключено… Но верно и то, что продвижение по социальной лестнице дает нам уверенность в личном прогрессе…
Может, мы неосознанно находимся под влиянием среды, в которой родились, и это она препятствует тому, чтобы мы поднимались на уровень, превосходящий уровень нашей семьи? Может, мы сами себе не позволяем туда забираться? Или, выйдя за пределы планов, которые строили наши родители, мы в глубине души чувствуем, что оказались в запретной зоне? Не исключено… Но верно и то, что продвижение по социальной лестнице дает нам уверенность в личном прогрессе…
Невероятно, какой силы энергетический заряд несет в себе заполненный людьми зал. Этот заряд ошеломляет. Он превосходит все индивидуальные эмоции и мысли собравшихся людей, вместе взятые. Причем группа излучает эту энергию сразу, единым лучом.
Обними мир ближнего, и он тебе откроется.
Обними мир ближнего… Мы — не индивидуалисты, которые встречают друг друга в штыки, мы обычные люди, у нас одинаковые стремления, одинаковые надежды и одно желание жить, причем жить как можно лучше. А то, что нас разделяет, это так, незначительные детали в сравнении с тем, что нас объединяет. Ведь все мы — люди… Но как разделить с ними эти чувства, как им объяснить?.. И как найти в себе силы, чтобы объяснить?
Парадоксально, но мне не хотелось скрыть свою незащищенность, наоборот, я стремился, чтобы они ее разглядели. Для меня она была гарантом искренности и прозрачности намерений.
Парадоксально, но мне не хотелось скрыть свою незащищенность, наоборот, я стремился, чтобы они ее разглядели. Для меня она была гарантом искренности и прозрачности намерений.
Я знаю, что вы сейчас испытываете.
Я был абсолютно искренен, я старался донести до людей то, во что сам глубоко верил. Я не претендовал на истину в последней инстанции, просто говорил, что думаю, и это давало мне силы продолжать.
Ни путем конфликта, ни с помощью силы ничего путного не создать. Уважение вызывает уважение. Доверие побуждает того, кому оно оказано, стать его достойным.
Знаешь, людей переделать невозможно. Можно только указать им путь и внушить огромное желание его преодолеть.
Я убедился, что большинство своих страхов я создавал сам.
Каким образом восхищение других может компенсировать недостаток самоуважения? То, что приходит извне, не в состоянии залечить раны нашего внутреннего «я»…
Роскошные машины вызывают зависть посредственностей, презрение интеллектуалов и жалость тех, кто сохранил живую душу.
Journal information